Выбрать главу

- Что ты имеешь ввиду? - Камилла собиралась сделать только один глоток вина, но сама не заметила, как выпила все до дна.

- В день моего рождения бушевала песчаная буря, - ардек также допил вино и заново наполнил кубки. - Был день, но за окном царил сумрак. Все сидели по домам и боялись даже нос высунуть на улицу. По традиции, наследника нужно представлять сразу после рождения, но со мной пришлось повременить.

В голосе Ильшениса при этом прозвучала грусть, а глаза потемнели.

- И что в этом такого? -  уже по тому, как резко ардек опрокинул кубок, в пару глотков осушая его, Камилла сообразила, что услышанное ей не понравится.

- Мы верим, что Бог должен скорее благословить ребенка. И пока ему не выберут имя, рядом должно находиться как можно  больше людей. Чтобы охранять малыша и не дать демонам похитить его душу. Поговаривали, будто мою утащили в разгар бури - Ильшенис вновь налил себе вина, но пить не стал. Вместо этого криво усмехнулся, грея кубок в ладонях. - Кто бы мог подумать, что спустя восемнадцать лет власть получит правитель, лишенный души.

Камилла лишь качнула головой. Сама она о таком веровании услышала первый раз, но мрачно подумала, что подобное прекрасно бы объясняло мерзкий характер Ильшениса. В самом деле, человеку, лишенному души, ничего не стоит распоряжаться и  играть с судьбами чужих людей.

Вот только в таком случае Ильшенису должны были быть чужды человеческие эмоции. Он мог бы быть подвластен всем порокам, стремился бы к власти, но в его глазах точно не сквозила бы затаенная боль, да и улыбка не выходила бы настолько горькой…

- Разве титул не должен был перейти к тебе по рождению? - Камилла твердила себе, что ей плевать на прошлое ардека, но вопрос сам сорвался с губ.

- У меня было двое братьев. Младших, но это не значило почти ничего. Имя своего преемника отец мог назвать и перед смертью, вот только все решила судьба. Незадолго до моего совершеннолетия всю мою семью отравили, - глухо признался Ильшенис. - Я был с ними на том ужине. Утром ни мать, ни братья не проснулись, отец продержался дольше. До сих пор не знаю, как умудрился выжить сам. Возможно, спало отсутствие души… Демоны  не ждали меня в нижнем мире так рано и не спешили призывать к себе.

- Это могло быть обычным совпадением! - несмотря на царившую жару, по спине пробежались ледяные мурашки.

Невольно Камилла вспомнила, как при встрече приняла Ильшениса за песчаного демона. Возможно, не так уж она и ошиблась….

- Ну, советникам куда больше понравилось мистическое объяснение. Мне понадобилось несколько лет, чтобы доказать собственную нормальность и способность справиться со свалившейся ответственностью. Хотя еще долгое время при виде меня подданные шептали молитвы и прятали взгляд, - на лицо ардека набежала тень воспоминаний. Казалось, будто мыслями он перенесся в прошлое и сейчас вновь стал отщепенцем. Впрочем, уже через мгновение Ильшенис встряхнулся и весело продолжил. - В любом случае, детей у меня нет, умирать я не собираюсь, а значит, нравлюсь я своим подданным или нет, им придется терпеть мою персону еще какое-то время.

На этот раз Камилла подумала о стражниках у ворот. Те ведь совершенно не выглядели испуганными. Да и в гареме все девушки только и твердили об Ильшенисе. И совершенно никто словом не обмолвился о похищенной душе.

- Пустыня не слишком приветливо отнеслась ко мне, но я полюбил ее и заставил считаться со мной. Отец ведь не случайно дал мне такое имя. Ильшенис. В нем слышатся шорохи песка и шум ветра, - набрав песка в ладонь, мужчина медленно высыпал его, позволив налетевшему ветерку подхватить песчинки.

«Ильшенис».

Прикрыв глаза, Камилла мысленно повторила его имя. Попыталась представить бушующую песчаную бурю, шум ветра, темноту за окном и передернула плечами.

-  А как отец отнесся к твоему рождению? - вопрос ардека вырвал девушку из размышлений.

- М-м-м? - стремясь избавиться от холодных мурашек, Камилла отпила еще вина.

- Граф наверняка ожидал рождения наследника? Насколько знаю, аристократы весьма трепетно относятся к вопросам передачи титула. А здесь единственная дочь, еще и не слишком любимая, - пояснил свою мысль Ильшенис.