V
. Свобода и личность
1
Последовательно проведенное «уважение к личности» ведет в конечном счете к разрушению или, по меньшей мере, к ослаблению общества. Личность освобождается от последних авторитетов и приучается считать себя безграничной – что, конечно, может быть только самообольщением. Такое бывало и прежде, но прежде – до нашей эпохи равенства – это самообольщение было свойственно сильным мира сего, и только им; сегодня оно доступно всем. Личность и общество сопрягаются только через внешние по отношению к личности авторитеты; немногие личности, и только исключительно сильные, способны добровольно подчинить себя какому бы то ни было порядку. Однако без порядка, без подчинения – общества нет.
2
Либералы отвергают подчинение общества и каждой личности каким-либо высшим ценностям – на том основании, что мы не знаем и не можем знать, в чем состоит «добро», следовательно, наши морально обоснованные «высшие ценности» условны и не общеобязательны. Но мы можем определить высшие ценности и без помощи так смущающих либеральный ум понятий добра и зла, дать им внеморальное, так сказать, обоснование. А именно, к высшим ценностям неложно будет отнести всё, что требует труда и самоограничения, и чем тоньше, сложнее эти труд и самоограничение, чем выше рассматриваемая ценность. Высшие ценности, высший образец поведения на этой шкале не будет расходиться с евангельским: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». Мораль труда и поиска лучшего, которой вдохновляются лучшие из либералов, сама происходит от этой же системы ценностей, с одной лишь поправкой: Евангелие учит трудиться и искать лучшего ради души. Мораль, которая следует из этой лестницы ценностей, есть мораль роста и усложнения, т. е. мораль сверхприродная, противоположная естественному ходу вещей. Это черты духа, идеал которого – космическая упорядоченность, в противоположность космическому смешению и беспорядку, к которым идет природа. Смотря на дело так, легко увидеть, что либеральный идеал общества (слепая борьба слепых сил, отсутствие осознанных стремлений и целей) есть идеал природный, противостоящий сверхприродному религиозному идеалу целеустремленности и порядка, путь расширения могущества вместо пути культурного роста.
3
Либерализм не видит зла в мире; можно даже сказать, что он не видит Сатаны и потому равнодушен, если не прямо враждебен к Богу. В отношении общества и человека ему свойствен самый безграничный оптимизм. Злонамеренности, упорства во зле он не допускает, и потому может делать столь же прекраснодушные, сколь и смехотворные заявления:
«Вмешательство общества с целью повлиять на его (индивида) суждения и цели в том, что касается его одного, должно быть основано на общих основаниях, которые могут быть совершенно ложны, и даже если они истинны, они, возможно, могут быть в отдельных случаях неверно применены лицами, столь же мало посвященными в обстоятельства дела, как сторонние наблюдатели. Следовательно, в этой области человеческих поступков, Индивидуальность должна быть предоставлена самой себе. Во взаимоотношениях человеческих существ следует соблюдать основные правила поведения, чтобы люди знали, чего ожидать друг от друга, но в своих личных делах каждый имеет право быть совершенно естественным. Мы можем предложить, даже навязать ему наши суждения, чтобы помочь его разуму, и увещевания, чтобы укрепить его волю, но крайний судья себе – он сам. Все проступки, какие он может совершить против наших советов и предостережений, ничто по сравнению со злом, заключенным в позволении другим принуждать его к тому, что они полагают его благом».