— У нее опыт работы внедренным агентом СЭПО, — сказал Бергер. — Уж она-то знает, как можно испариться.
— Значит, она исчезла добровольно?
— По крайней мере, вначале, — подтвердил Бергер. — И я действительно пытался ее найти.
— И вы не знаете, сохранялась ли все эти месяцы ее беременность?
— Жестокий вопрос, Рита. Нет, я не знаю.
— Однако вам известно, что «вначале» она исчезла добровольно. Откуда вы это знаете? Вы с ней общались?
— Нет, такого шанса у меня не было. Знаете, я не выдержу. Может, в следующий раз. Чудеса случаются только в сказках, Молли никогда не вернется.
— Вы не разговаривали, но она вас проинформировала. Хотя, вроде бы, она не тот человек, кто разрывает отношения эсэмэской? Она прислала видео? Прощальную видеозапись?
Да…
Рита Олен вписала еще несколько слов в свой любимый блокнот, сдвинула очки на лоб и направила на Бергера указательный палец.
— Это видео у вас с собой? В мобильном телефоне?
— Я его восемь месяцев не пересматривал, — сказал Бергер. — И сейчас делать этого не собираюсь. Все слишком быстро.
— Но вы можете хотя бы о нем рассказать?
Молчание. Потом неохотное «да».
— Она стоит у панорамного окна в аэропорту, — медленно начал Бергер. — Мне удалось идентифицировать самолет у нее за спиной. Это аэропорт Брюсселя. Я установил точное время. Если она улетела оттуда, то точно не по своему паспорту. Значит, возможны два варианта. Первый — она вовсе не улетела. Второй — она улетела, но с фальшивыми документами. Поскольку никаких финансовых следов мне найти не удалось, скорее всего, она воспользовалась фальшивой кредиткой. Ну, или просто наличными.
— И что говорит Молли на видео?
Бергер закрыл глаза, с силой надавил пальцами на веки.
— Немного.
Рита Олен с улыбкой подалась вперед.
— Понимаю, — сказала она.
— Что вы понимаете?
— Что вы помните запись наизусть. Что она сказала?
Бергер тяжело вздохнул, тоже наклонился вперед, нависая над столом. Оказавшись лицом к лицу с Ритой Олен, он медленно процитировал, глядя ей в глаза:
— «Я знаю, что ты планировал наше будущее, Сэм. Знаю, что ты хотел, чтобы мы работали консультантами по безопасности в этом эллинге, который для меня не более чем отрыжка прошлого. Я не могу, Сэм, просто не могу. Мне необходим покой. Возможность поразмыслить, прийти в себя. А потом посмотрим, сможем ли мы встретиться снова, все вместе. Постарайся успокоиться. Тебе тоже нужно остыть, помни об этом».
— Все вместе, — повторила Рита Олен.
Бергер фыркнул.
— Думаю, только это «все вместе» и удержало меня от того, чтобы окончательно спиться, — сказал он.
Олен снова откинулась на спинку дивана, что-то записала.
— И как вы это трактуете? — спросила она.
— Так же, как и вы, — ответил Бергер. — Конечно, «все вместе» может означать «ты, я и Дезире Русенквист», это наша старая команда, но скорее всего это, черт возьми, означает «ты, я и наш ребенок». Мне очень хочется в это верить.
Рита Олен кивнула. Слегка улыбнулась. Сделала пометки в блокноте.
— Только вы можете это знать, — сказала она. — Вы много думали о ребенке?
— Он же в ее теле.
— Это не ответ.
Бергеру показалось, что он весь сжался. Съежился.
— Да, я много думал о ребенке, — сказал он.
5
Ночь. Штиль. Все вокруг замерло, как на фотоснимке.
Прямая улица стрелой протянулась между плотно стоящими домами. Уличные фонари пятнами выхватывают из темноты одинокие припаркованные автомобили по обе стороны дороги. Время года — неопределенное. Ясно только, что царит ночь. Ночь в ближнем пригороде.
Через редкие щели — в шторах, жалюзи, гардинах — струится слабый свет, это свет таких разных царств людей, страдающих бессонницей или боязнью темноты.
Все неподвижно. Полное безмолвие. Отдых и покой.
Для всех, кроме Нади. Она не отдыхает. В зеркале заднего вида она встречает свой взгляд.
Сколько всего он вмещает…
Не отводя взгляда, она шарит рукой по пассажирскому сиденью фургона. Парадоксальная уверенность на короткий миг отражается в ее карих глазах, когда пальцы скользят по металлу. Взгляд из-под черной шапки с отворотом смягчается.