— Значит, секрет? — спросил Бергер.
Женщина лет сорока, с явно осветленными волосами подалась вперед и, оказавшись совсем близко, произнесла с легким акцентом:
— Такой же секрет, как и вы.
Бергер выдавил из себя улыбку.
— Я польщен, — сказал он. — Для простого служащего страховой компании…
— Только ничего не подумайте, — перебила его женщина, не отстраняясь. — Мой муж может вернуться в любую минуту.
Поскольку Бергер уже погуглил информацию о Юлии Берглунд и знал, что она недавно развелась, он не стал отвечать и перевел разговор на другую тему:
— Когда вы в последний раз видели Надю?
— Вы «пытались с ней связаться»?
В интонации отчетливо прозвучали кавычки.
— Да, речь идет о ее автомобиле, — сказал Бергер.
— Об этой колымаге? — удивилась Юлия Берглунд. — В последнее время с ней было все в порядке. К тому же в июне Надя отдавала ее на целую неделю в какой-то зверский сервис.
— А «в последнее время» — это когда?
— Я же говорю, с ее чертовым фургоном все хорошо. Недавно прошел техосмотр. Все как обычно.
— Машину вскрыли, — сказал Бергер. — Все повреждения внутри.
— Ну, если бы Надину машину взломали, я бы об этом узнала. И все увидела своими глазами.
Бергер насторожился. Возможно, он близок к прорыву. Вполне вероятно, что Юлия Берглунд преувеличивает свою близость с соседкой, а может быть, она и есть та лучшая подруга, которой Надя доверяет все свои тайны.
— Такие повреждения невооруженным глазом не разглядишь, — уклончиво сказал он. — Так когда вы видели ее в последний раз?
— Сегодня четверг?
— Четверг, восемнадцатое августа, — кивнул Бергер.
— Значит, это было в воскресенье вечером. Она пришла с работы в районе половины восьмого, помахала издалека. Я как раз возвращалась с пробежки.
— Получается, она работала в воскресенье?
— Надя постоянно работает.
— Она вернулась с работы на машине?
— Да, ей без этой развалины никак, у нее работа по всему городу. В том числе в самых отдаленных районах. И всю утварь для уборки она возит с собой.
— Белый фургон марки «Рено Кангу» с регистрационным номером RUS 328?
— Цифры я не очень помню, — пожала плечами Юлия. — А вот над RUS мы много смеялись.
— И с тех пор вы машину не видели?
— Ни машину, ни Надю.
— А обычно вы часто общаетесь?
— Да, Надя — одна из лучших моих подруг. Best friends forever[5].
— И вы не имеете ни малейшего представления, где она сейчас?
— Нет. Конечно, она может быть у этого мужика, с ним она превращается в полную размазню.
Бергер сосредоточился на том, чтобы правильно сформулировать следующий вопрос:
— А вы видели этого «мужика»?
— Это уже похоже на допрос. Вы из полиции?
Бергер замахал руками, надеясь, что это выглядит достаточно убедительно.
— Если машина у этого мужчины, я могу ее найти. У меня дедлайн, если я не смогу оценить ущерб, нанесенный автомобилю, сегодня, есть риск, что Надя не получит своих денег.
Юлия посмотрела на него скептически. Приняла для себя решение, кивнула:
— Я ничего о нем не знаю, sorry. Правда, совсем ничего.
— Разве вы с Надей не близкие подруги? Best friends forever?
— Она сказала только, что хочет сначала посмотреть, к чему все это приведет, прежде чем что-то рассказывать. Этот мужик у нее относительно недавно появился, летом.
— А сейчас разве не лето?
— Вопрос спорный. Вроде в июне. Именно потому, что мы с Надей близки, мы такие вещи и не обсуждаем. Типа, «хуй». Типа, пусть идет как идет. Хотя обычно у нас на крайний случай было что-то вроде подстраховки.
— Подстраховки?
— Или кодового слова. Конверт, который полагается вскрыть just in case[6], такие вещи. Но не в этот раз. Тут она потеряла осторожность.
— А часто такое бывает? Подстраховки?
Юлия Берглунд сделала большой глоток и уставилась на Бергера.
— Вы действительно полицейский, — сказала она наконец.
— Страховой следователь, — вяло возразил Бергер. — Чем-то похоже.
Не прошло и минуты, а Бергер уже стоял на улице. Последнее, что сделала Юлия Берглунд, — вырвала у него из рук стакан, залпом выпила коктейль и распахнула перед Сэмом деревянную калитку.
Бергер стоял, рассматривая забор. Высокий, глухой стеной окружающий сад.
Какую информацию он извлек из встречи с Юлией? На первый взгляд, почти никакой. Но это только начало.