Было ясно, что Матушка Диар переманила на свою сторону не только Мартина и Стоддарда. Не все охранники деревни Фэлла полагали его своим хозяином, поэтому Мэтью понимал, что им с Арчером следует остерегаться любого человека с оружием.
Они, наконец, добрались до госпиталя. Арчер старался не подавать виду, как тяжело ему дался этот бег, хотя было видно, как болезненно он хватает ртом воздух. Пушки прекратили стрельбу. Теперь множество мушкетных выстрелов слышалось у самых ворот. Как минимум, небольшая горстка охранников была все еще верна профессору, но, похоже, перед врагом они проигрывали количественно, к тому же противник решил атаковать с разных сторон.
Мэтью вгляделся в окна больницы и в одном из них увидел свет. Свет распространялся — похоже, зажгли второй фонарь, а за ним и третий. Он подошел к двери и обнаружил, что она закрыта. Со всей силой своего отчаяния он постарался вышибить дверь ногой, ударив прямо под ручкой. Она не поддалась. Следующее усилие заставила дверь треснуть, но замок все еще держался.
— Погодите! — сказал Арчер. — Вместе, на счет три!
Совместными усилиями им почти удалось сорвать дверь с петель. Мэтью кинулся в больницу, следуя мерцанию фонарей в задней части здания.
Свет вдруг мелькнул в дверном проеме, что-то вылетело из комнаты, с силой врезалось в правое плечо молодого человека и разбилось о стену. Горячее масло принялось капать на пол и стекать по штукатурке, огненной змеей проползая по половицам. Густав Риббенхофф показался в дверном проеме, держа в левой руке небольшую тетрадь — в ней было страниц сорок, не больше — в обложке из красной кожи. Его правая рука сжимала рукоять рапиры.
— Вы, пруссаки, с вашими чертовыми клинками! — воскликнул Мэтью, увернувшись от взмаха Риббенхоффа.
— Я собираюсь пройти и выбраться наружу, — сказал химик. — Нет нужды проливать кровь, — он заметил Арчера, блокирующего выход. — Ты! Отойди!
— Это книга ядов Джентри? — требовательно спросил Мэтью, но ответа не получил. Вопрос, по сути, был риторическим. — Куда ты ее уносишь?
— У меня есть приказ вложить ее в руку профессора, если я хочу быть нужным. Сейчас — это необходимо сделать. Убирайтесь с моего пути оба, прошу!
— Я думаю, кое-кто еще придет, чтобы забрать ее.
— Моя мысль такая же. Это стоит дороже золота и камней для любого, кто сможет разобрать эти формулы. Я знаю большинство их наизусть, но книга сама по себе должна быть у профессора.
Мэтью старался сделать выводы поскорее. Ему необходимо было выбрать из двух зол, и в центре этого выбора стояла Берри, потому что сейчас она была всем, о чем он только мог думать.
Он вздохнул.
— Хорошо. Некоторые стражи предали его, и это будет опасное путешествие отсюда туда. У тебя есть еще какое-нибудь оружие?
— Найн. Это я взял из своего дома.
— Мы пойдем с тобой.
— Что? Почему бы вам двоим помогать мне?
— Не трать время! Пошли.
Держась все еще настороженно, Риббенхофф не стал убирать клинок. Он прошел мимо Мэтью и Арчера. Они пошли к выбитой двери, но прежде чем они достигли ее, черная карета, в которую была запряжена четверка вороных лошадей, подоспела к дверям больницы.
Сердце Мэтью пустилось вскачь.
— Отсюда есть еще выход? — спросил он Риббенхоффа, когда двое вооруженных рапирами человек, выскочивших из кареты, заспешили в больницу.
На несколько секунд Мэтью парализовало. Один человек держал фонарь — то был мужчина в коричневой тюбетейке, которого видели Мэтью и Рори в камере пыток Матушки Диар курившим трубку. Второй наемник был ему неизвестен. Следом из кареты в больницу направились еще две фигуры, двигаясь в более величественном темпе. Одна из фигур была приземистой, плотного телосложения. У нее также был фонарь. Второй был анатомическим уродом — худой мужчина почти шесть с половиной футов ростом. Ему пришлось пригнуться на несколько дюймов, чтобы не удариться головой о проход.
— Как чудесно, что все вы здесь! — воскликнула Матушка Диар, после того, как заняла главенствующее положение на сцене. Она соединила свои огромные руки, сплетя пальцы, скрытые розовыми перчатками. Глаза ее горели от восхищения, а одета она была вся в розовых тонах в тон предательству, поверх платья с рюшами на ней была темно-фиолетовая накидка с капюшоном. Ее ухмылка выглядела, если и не одержимой, то совершенно точно полубезумной. Женщина говорила именно с Мэтью, но взгляд ее был рассеянным, когда она произнесла: