— Хм, — только и сказала она. На вид девушка была все еще далека от беспокойства, когда приблизилась к входной двери и показала себя во всей красе в сероватых лучах утреннего солнца.
Хадсон не имел понятия, как это прекрасное существо могло ходить в родственниках у столь непривлекательного Мармадьюка Григсби. Она была высокой и держалась горделиво. Румяная, голубоглазая. Прекрасные медно-красные локоны фигурно падали на плечи, щеки были припорошены россыпью веснушек. Хадсон припоминал, что ей недавно исполнилось двадцать лет, то есть, она была в самом подходящем возрасте для женитьбы, и он знал, что эксцентричный коронер — король костей на чердаке Сити-Холла Эштон Мак-Кеггерс — явно рассматривал ее в таком качестве. Все вопросы, которые Хадсон задавал Мэтью по поводу Берил Григсби оставались без ответа, и Грейтхауз решил, что своим мрачным молчанием его друг показывает, что тема эта — запретна. Неважно, что Мэтью и Берри вместе несколько раз обманывали смерть, стороннему наблюдателю могло теперь показаться, что они расквитались друг с другом. Должно быть, щекотливая ситуация для этой девушки, подумал Хадсон, учитывая, что после всего, что случилось, Мэтью продолжает жить от нее всего в двух шагах.
Раньше жил, тут же подумал он. А затем: Хватит.
— Что-нибудь еще? — поинтересовалась Берри, оттеснив деда от входа и положив руку на входную дверь.
Хадсон не знал, почему, но каждый раз, когда он оказывался в присутствии этой юной дамы, он задумывался об особенном времени года, которое в народе называлось «индейским летом» — то была интересная комбинация солнечного тепла и бодрящей прохлады, которые приходили и уходили, предвещая друг друга. Что-то в том, как смотрели ее глаза, как поблескивали красные яркие ленты в волосах, похожие на первые яркие осенние листья на Манхэттене… наводило на мысль об этом времени — слегка тоскливом, но дающим множество надежд и одновременно напоминающем о том, сколько всего уже миновало и сколько было упущено. В голосе девушки сейчас был холод, который прикрывал сломленный дух. Она не хотела больше иметь никаких дел с Мэтью, и даже последний тупица мог бы почувствовать это по тому, как она держалась.
— Больше ничего, — ответил Хадсон.
— Тогда хорошего вам дня, — сказала она. Он решил, что даже справляться о благополучии Мэтью или о возможных новостях о нем было выше сил этой девушки.
Грейтхауз кивнул и направился прочь, а Берри уже начала закрывать дверь, когда вдруг остановилась и сказала тем же замораживающим тоном:
— Когда найдете мистера Корбетта, можете передать ему, что я и Эштон обсуждали свадьбу.
— Хорошо, — ответил Хадсон, снова разворачиваясь, чтобы показать ей во всей красе выражение своего лица, которое было таким кислым, как будто ему пришлось жевать лимон. — Я уверен, что вы будете очень счастливы вместе среди всех этих…
Дверь жестко закрылась.
— … скелетов, — закончил Хадсон.
Конечно же, подумал он, шагая в сторону трактира «С Рыси на Галоп», чтобы подождать владельца Феликса Садбери, эта девушка не будет счастлива замужем за коронером. Почему Мэтью позволил ей вот так уйти, Хадсон не знал. Разумеется, с тем, какая у Мэтью работа… это было опасно, особенно когда речь заходила о Профессоре Фэлле. При мысли об этом его сердце словно пронзало острое лезвие: ведь это он толкнул Мэтью в эту проклятую поездку!..
В голову вдруг пришла идея, что Салли Алмонд будет открываться чуть раньше со своими специальными предложениями для завтрака, поэтому к ней следует зайти в первую очередь, чтобы спросить, не слышал ли кто что-нибудь от Мэтью, а также утолить и собственный голод. Жаль, в наборе блюд больше не появлялось колбасок миссис Такк — словно единственное постоянное явление в мире пошатнулось.
Сейчас, в это августовское утро в Чарльз-Тауне, Хадсон продвигался вдоль Фронт-Стрит, на которой раздавленные устричные раковины уступили место цивилизованному образцу белого и серого камня, обозначающего, что этот город стремится иметь свой определенный статус среди колоний. Кусты карликовых пальм и их более величественные собратья, соседствуя с подстриженными живыми изгородями, раскидывались по обеим сторонам улицы, отбрасывая приятную тень на дорогу, по которой изредка проезжали запряженные вагоны, однако с лошадиным пометом здесь дела обстояли еще не так плохо, как в Нью-Йорке. Хадсон заметил, что некоторые магазины уже открылись, несмотря на ранний утренний час, и хорошо одетые мужчины и женщины под своими роскошными зонтиками неспешно прогуливались по тротуарам.