В том же году зимой случилось подобное испытание, но уже наедине, когда не от кого было ждать помощи. Проголодавшийся и усталый он шёл с охоты. Как это водилось всегда, когда дорога оказывалась короче через пугавшее многих Гнилое ущелье, спустился в дурнину, про которую каких только небылиц не рассказывали, запугивая малышей призраком, поселившимся с незапамятных времён, часто веря в свои фантазии, в случае какой беды оборачивая на него вину. Гаврюшка знал ущелье как пять своих пальцев. Спустившись по крутому склону, он подходил к ручью, когда на дереве сбоку мелькнула тень. Рысь, – лишь успел сообразить, когда коварная кошка, не рассчитав, повисла на его левом плече. Он упал на бок, локтем придавив зверя, который в следующий момент, схваченный, как клещами, за шею, бил лапой, в клочья раздирая стёганку. Мёртвая хватка жилистых рук завершилась конвульсиями коварного хищника, а всаженный под лопатку нож довершил борьбу.
Но сегодня, хоть и грех было жаловаться на нерешительность, тревога потихоньку закрадывалась в грудь. До деревни оставалось с полверсты. Меж деревьев уже изредка мелькали огоньки окон. Он ступал по-звериному мягко и вот уже остановился у стволины старого осокоря, как раз там, где ручей становился шире и мельче, а его журчанье едва слышалось в темноте. Из деревни доносились то лай собак, то стук ставни. Всматриваясь в сторону ущелья, простоял с четверть часа. Лес молчал.
Шаги послышались сзади. Кто-то шёл прямо на него. Напряг зрение, непроизвольно натянул ремень ружья. Шаги приближались с короткими, время от времени, остановками. Идущий осторожен. Когда на слух можно было определить саженей десять до него, Гаврюшка увидел тень. Затаил дыханье. Стук сердца, казалось, слышен на весь лес. Ремень ружья натянут. Но вдруг тень резко остановилась, заметив секрет, и вокруг всё словно затаилось. Молчал лес. В деревне почему-то перестали лаять собаки. Постояв несколько, тень сделала шаг, другой, а он таки не выдержал, сорвал с плеча ружьё, выстрелил в воздух. Эхо шипя огласило ущелье. Тень бросилась назад, сразу скрывшись в темноте. Слышен только топот сапог. Паренёк, прикидывая дистанцию, начал преследование того, на чьём пути встал намеренно. Это продолжалось недолго. Убегающий был, по расчёту, в полусотне шагов и не мог слышать преследования. А вскоре послышался всплеск воды, звуки раздающейся гальки под подошвами убегающего по ручью. Гаврюшка остановился.
Наутро, лишь забрезжило, встал из постели, умывшись, наскоро поснедав, засобирался.
– Куда ты спозаранку?
Дед Захар, свесив ноги с полатей, удивлённо смотрел на внука. С вечера ничего не говорил, а тут вдруг снова за ружьё. Обычно, собираясь на промысел, тот предупреждал заранее.
– Косой вчера подранком ушёл. Темнело, не стал путлять. Схожу. Пропадет зазря.
Выйдя из дому, торопливо направился в сторону Гнилого ущелья. След должен появиться на берегу. Выйдет же тот из ручья. В Гнилое редко кто ходит. Как выпал снег, наследить, кроме зверья, некому. Размышляя, дошёл до пересеки дороги через ручей, после чего она уходила вправо, и пошёл вдоль руслица. Дойдя до вечёрешнего осокоря, расправил голенища болотников, чтобы брызги не захлёстывали, и уже ступал по воде. Версту-другую можно не остерегаться, потому что близко от деревни. Шёл, озирая прибрежье. Иногда наст над водой обломан, с кустов, приступивших к руслицу, сбит иней. Скоро уже должна нависнуть скала, под которой исток ручья. След так и не вышел на берег. Теперь надо идти бесшумно. Время от времени останавливаясь, он прислушивается. Ничего не выдаёт постороннего присутствия. Чем ближе к скале, тем больше утверждается Гаврюшка в мысли, что беглец скрывается в пещере, узкий вход в которую за камнем в расщелине над родником. Доводилось забираться в неё, но не в самую глубь, потому что засмолить факел не доходили руки.
И вот он, каменистый навис. Остановившись, осмотрел подножье. Ещё не тронутые ветром кусты, белые от индевелой одёжи, выше жухлая трава. Лишь каменная пасть расщелины темнеет коричневым суглинком, не дождавшимся пока снежной вьюги. Осторожно ступая, подобрался к расщелине, прислушался. Едва уловимый запах жилища тронул ноздри. Здесь. Здесь он. Зачем ты прячешься от людей? Зачем пугаешь их? Может, тебе причинили зло, и стон издает твоё раненое сердце? Может, стон лечит рану?
Подтягиваясь на камнях, осторожно подбирается к расщелине. В пещеру можно только вползти. Поправив нож на поясе, взяв ружьё в руку, опустился на локти, стараясь не задевать головой свода, пополз, медленно и бесшумно, как кошка. Мрак окутал со всех сторон. Где-то впереди капает вода. Смешанный запах очага и сырости тронул ноздри. Вдруг рука в темноте наткнулась на стеклянную банку, поставленную посреди прохода. Осторожно переставил к стене, пополз дальше. Опять банка. Значит, ползти недолго. Загремевшее стекло предупредило бы о постороннем.