– Это тоже было бы нечестно, хотя я и не хочу быть врачом.
– А чего ты хочешь?
Поскольку мать Патти неустанно строила впечатляющие карьеры своих дочерей, не преуспев, по мнению Патти, на материнском поприще, сама Патти склонялась к мечтам о карьере домохозяйки и выдающейся матери.
– Я хочу жить в красивом старом доме и воспитывать двоих детей, – сказала она Уолтеру. – Я хочу быть лучшей матерью в мире.
– Но ты же хочешь сделать карьеру?
– Моей карьерой будут дети.
Он нахмурился и кивнул.
– Видишь, – сказала она. – Я скучная. Я гораздо скучнее твоих друзей.
– Это ерунда, – запротестовал он. – Ты безумно интересная.
– Очень мило с твоей стороны, но чем докажешь?
– Мне кажется, что у тебя внутри гораздо больше, чем ты сама думаешь.
– Боюсь, что ты заблуждаешься. Спорим, что ты не назовешь ни одного моего интересного качества.
– Ну, для начала – ты многого добилась в спорте, – сказал Уолтер.
– Бум-бум. Очень интересно.
– И твой образ мышления, – добавил он. – То, что ты считаешь ужасного препода милым и трогательным.
– Но ты же со мной не согласен!
– И то, как ты говоришь о своей семье. Какие истории ты о них рассказываешь. То, что ты уехала так далеко и живешь сама по себе. Это все жутко интересно.
Патти никогда раньше не видела, чтобы кто-нибудь был так очевидно в нее влюблен. На самом деле они, разумеется, говорили о желании Уолтера присвоить ее. Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее Патти ощущала, что, хотя она не была милой девочкой – или, возможно, как раз из-за этого – и хотя ее одолевало мрачное стремление во всем быть первой и у нее были вредные привычки, – на самом деле она была интересным человеком. И Уолтер, яростно настаивая на ее интересности, в свою очередь становился все более и более интересен ей.
– Если ты такой феминист, то как ты можешь дружить с Ричардом? – спросила Патти. – Он же вроде нас не особо уважает, нет?
Лицо Уолтера затуманилось.
– Если бы у меня была сестра, я бы никогда их не познакомил.
– Почему? Потому что он бы с ней дурно обошелся? Он так ужасен с женщинами?
– Он не нарочно. Он любит женщин. Просто они довольно быстро ему надоедают.
– Потому что мы взаимозаменяемы? Потому что мы всего лишь вещи?
– Дело не в политике, – сказал Уолтер. – Он за равные права. Это скорее вредная привычка. Его отец страшно пил, а Ричард не пьет совсем. Но с девушками он поступает как с пустыми бутылками после пьянки – выбрасывает их, и все тут.
– Звучит ужасно.
– Да, это мне в нем не нравится.
– Но ты продолжаешь с ним дружить, хотя ты и феминист.
– Друзей не бросают из-за их несовершенств.
– Да, но надо же попытаться помочь им стать лучше. Объяснить, в чем они не правы.
– Ты так делала с Элизой?
– Ладно, победил.
В следующий раз Уолтер наконец пригласил ее на настоящее свидание, с кино и ужином. Это был бесплатный киносеанс, где показывали (как это было похоже на Уолтера!) черно-белый греческий фильм под названием “Афинский дьявол”. Пока они сидели в кинозале отделения искусств, ожидая начала сеанса, Патти описала свои планы на лето: пожить с Кэти Шмидт в загородном доме ее родителей, продолжать лечение и подготовиться к возвращению в следующем сезоне. Внезапно Уолтер спросил, не хочет ли она вместо этого пожить в комнате Ричарда – тот уезжает в Нью-Йорк.
– Ричард уезжает?
– Да. Вся музыка происходит в Нью-Йорке. Они с Эррерой хотят восстановить группу и попытать удачи там. А у меня еще три месяца оплачено.
– Ого! – Патти осторожно выстроила выражение лица. – И я буду жить в его комнате.
– Ну, это уже будет не его комната. Она будет твоей, – сказал Уолтер. – Оттуда недалеко до спортзала. Гораздо ближе, чем от Эдины.
– И ты предлагаешь мне жить с тобой.
Уолтер покраснел и опустил взгляд.
– Ну, у тебя же будет отдельная комната. Но вообще, если бы тебе как-нибудь захотелось поужинать и прогуляться, было бы здорово. Мне можно доверять в том, что касается личного пространства, и я буду рядом, если тебе захочется пообщаться.
Патти уставилась на него, силясь осмыслить услышанное. Она чувствовала смесь а) обиды и б) сожаления из-за того, что Ричард уезжает. Она почти предложила Уолтеру поцеловать ее, прежде чем предлагать переехать к нему, но от обиды ей совершенно не хотелось целоваться. И тут в зале погас свет.
Насколько автор помнит, сюжет “Афинского дьявола» заключался в следующем: однажды мягкосердечный афинский бухгалтер в роговых очках по пути на работу видит в газете свою фотографию. Заголовок гласит – АФИНСКИЙ ДЬЯВОЛ ПО-ПРЕЖНЕМУ НА СВОБОДЕ. Прохожие афинцы немедленно начинают гнаться за ним, и его едва не арестовывают, но тут ему на помощь приходит банда не то террористов, не то обычных преступников, которые принимают его за своего демонического главаря. Банда планирует что-то вроде взрыва Парфенона, и главный герой пытается объяснить им, что он – всего лишь мягкосердечный бухгалтер и вовсе не Дьявол, но они так рассчитывают на его помощь, а жители города так твердо вознамерились покончить с ним, что тот наконец впечатляющим жестом срывает очки и становится их бесстрашным главарем – Афинским Дьяволом! Ладно, ребята, говорит он, слушайте мой план.