Будучи относительной, свобода инспекторов направлена только в одну сторону. Есть направления, в которых всемогущие и вездесущие инспекторы так же несвободны, как заключенные – по отношению к инспекторам. В конце концов, инспекторы не по собственному выбору оказались в паноптиконе для выполнения этой задачи – надзирать и приказывать. Эта задача не обязательно сама по себе приятна, будучи в лучшем случае приемлемым способом заработать на жизнь, – и поэтому нельзя рассчитывать, что инспекторы не станут делать меньше, чем требуется этой задачей, как только они почувствуют, что за это их не ждет наказание. Поэтому один из самых головоломных политических вопросов: «Quis custodiet ipsos custodes?» [ «Кто будет сторожить самих сторожей?»] – нужно задать относительно персонала паноптикона так же, как относительно любых других людей, поставленных контролировать чужое поведение. Но в плане паноптикона уже учтена эта проблема – и, утверждает Бентам, решена самым эффективным образом. В нем «младшие надзиратели или инспекторы, служители и подчиненные любого ранга, будут находиться под тем же неотразимым контролем со стороны главного надзирателя или инспектора, как заключенные или другие лица – с их собственной стороны»[6]. Неотразимый контроль над инспекторами гарантирован применением того же принципа, что и в обеспечении неотразимого контроля над заключенными, то есть посредством асимметрии знания. Внутренность центральной будки, занятой инспектором, для заключенных непрозрачна и невидима; но настежь открыта для взгляда главного надзирателя. Инспекторы не будут знать, когда их надзиратель решит понаблюдать за их работой; он волен сделать это в любой момент, сам оставаясь невидим. Инспекторам он «кажется вездесущим», равно как сами инспекторы – заключенным. Эта свобода главного надзирателя по отношению к инспекторам налагает ограничения на относительную свободу инспекторов – их свободу по отношению к заключенным. Одного только они не могут включить в диапазон своих опций – решения не осуществлять контроль над своими подопечными; инспекторы не свободны разрешить заключенным свободу. Их собственная свобода, в лучшем случае, не полна. Ей нельзя дозволить стать полной, поскольку логика ситуации, в которую поставлены инспекторы (как наемные служащие, как имеющие право на постоянную плату за рабочее время, как исполняющие порученную работу ради вознаграждения, а не ради ее внутренней притягательности), не гарантирует, что их поведение будет, как правило, согласовано с целью учреждения, которым они управляют. Нежелательное, вредное поведение – это возможность, которую нельзя исключить заранее. Поэтому такое поведение нужно предотвращать искусственно, целенаправленно спланированными предосторожностями. Отсюда необходимость такой планировки, которая предопределила бы гетерономию инспекторов в ключевом аспекте их деятельности.
Картина полностью меняется, как только мы сделаем шаг выше, к тому quis [кто], который custodiet [будет сторожить], к самому главному смотрителю. Создатели паноптикона сдадут его в аренду свободному предпринимателю, подрядчику, который сам решит, как лучше всего применить руки заключенных к производству рыночных товаров и, соответственно, превратить сам паноптикон в прибыльное предприятие. Тогда главный надзиратель – подрядчик будет иметь свой собственный интерес; и его интерес прикажет ему позаботиться, чтобы заключенные оставались сильными и здоровыми, чтобы они не увиливали от регулярной работы, чтобы они приобретали трудовые навыки и тем самым постепенно исправлялись, если целью их заключения было исправление. Как только начнет действовать такой интерес, понадобится очень немного – или вообще никакого – контроля. Можно рассчитывать, что подрядчик будет использовать паноптикон именно в тех целях, в каких он был спланирован. Можно рассчитывать, что его стремление к прибыли и страх убытков мотивируют его к верному типу действия – то есть к тому типу, который требуется, чтобы запустить паноптикон в движение, и притом движение в верном направлении. Этого высочайшего сторожа будут надежно сторожить его собственные расчеты. Разум научит его, что сам его личный интерес требует, чтобы задача паноптикона полностью и постоянно выполнялась.