— …Рилонар Хэлвирэт, лишь недавно получивший прозвище Тень, невероятным усилием возвращается на трассу! Ещё бы немного — и был засчитан проигрыш, но нет, «Змейка» по-прежнему стремится вперёд!
Погоня продолжалась, теперь напоминая пятнашки среди смертоносных вихрей, всё чаще срабатывавших от пролетающих мимо «ласточек», и каменных стен, временами сужавшихся так, что пилотам приходилось буквально протискиваться вперёд, едва не скребя обшивкой по камню. Встречались и обширные полости, где был шанс обогнать противника, выходы на «поверхность», позволявшие преодолеть участок трассы в одиночестве, нырнув в следующее отверстие. Именно из такого и обрушилась на двух отчаянно грызущихся эльфов махина «Молота».
Янис вздрогнул: творилось что-то, что замечал только он. Вот «Змейка» вильнула в сторону, протискиваясь между стеной и сработавшей на «Молот» ловушкой, вот «Дракон» метнулся следом… и получил другим вихрем, закрутившись вокруг собственной оси.
У него ещё был шанс выровняться, но именно в этот момент Тунда, видя нагоняющего её Рила, прибавила скорости — и воздушной волной «Дракона» швырнуло на стену, мгновенно расцветшую огненным цветком.
Строчка с именем Риатте в таблице отчаянно замигала — и погасла.
Ян прикусил ноготь. Схватку между эльфийскими «ласточками» в туннеле показывали со всех сторон — камер на трассе хватало. Маневры в последнем вихре так и вовсе прокрутили несколько раз, да ещё и с замедлением — в том числе и для того, чтобы все увидели, что никакого умысла нет. Да, два эльфа явно что-то не поделили, но магия не применялась, амулеты не срабатывали, и вообще, «Змейка» с «Драконом» даже не подрезали друг друга толком — не больше, чем другие участники гонки.
Трагическая случайность. На трассе всякое бывает, особенно вот в таких скальных лабиринтах. На каждый камень страховочное заклятие не повесишь.
И всё-таки Янис не мог отделаться от ощущения, что Рил это спланировал. Может быть, потому, что по связи от него шло мрачное удовлетворение?
***
— …и комментарии известного гонщика о недавней трагедии на полигоне «Ратрак»…
Экран мигнул, переключая картинку, и в кадре появился какой-то спортзал и не очень-то довольное лицо дроу, явно оторванного от занятий. В руке он держал планшет, который передал корреспонденту, пожав плечами.
— Не вижу здесь ничего необычного — подобное может случиться с каждым, кто слишком много возомнит о себе на трассе, — он усмехнулся, скаля зубы. — Риатте задумался не о том — и проиграл.
Экран снова мигнул, появившийся диктор принялся рассуждать о засилье дроу в опасных видах спорта, что и могло привести к подобной ситуации, когда ради победы гонщик забыл обо всякой опасности…
— Пап, а кто это?
— Кто именно, Шэрин?
— Дроу!
— Пилот «Черного дротика», Шаррат, из профессиональной лиги, — пояснил Рил, устало откинувшись на спинку дивана. — То ли изгнан из клана, то ли ещё по каким причинам делает ставку на имя, а не на фамилию. Опасный эльф, но умелый. И если уж он здесь ничего не увидел…
Последнее было скорее ответом на безмолвный вопрос Яниса.
Горгона опустил ресницы, так же безмолвно соглашаясь со словами Рилонара. Так ли уж важно, не увидел этот самый Шаррат совсем ничего, или ничего особенного по меркам дроу? Риатте был сильным малефиком, и дар свой использовать не гнушался. Этот же дар позволял закрыться от ответных пожеланий и откатов — но у всего есть пределы. Не в силах пробиться через щиты в обычной жизни, откаты вполне могли сработать в опасной ситуации. Риатте был достаточно уверен в себе, чтобы участвовать в гонках… но вот такого хода от Рилонара не ожидал.
Рила вообще всегда причисляли к светлым — сказывалась и работа, и внешность, и репутация. Месть своими руками, да ещё такая… прямолинейная была в духе как раз таки дроу. Светлый эльф пошёл бы путём интриг, методично изничтожая репутацию — как, в принципе, сам Риатте собирался действовать в случае с Янисом. И Рилонара посчитал таким же. Ему и в голову не пришло, что сумеречный не просто хочет победить его на новой трассе, устанавливая своё превосходство.
Будь Рил светлее — возможно. Скорее всего, Риатте ждал ещё и саботажа, наверняка перепроверял своего «Дракона» до последней детальки. Но это его не спасло. По сути, авария и впрямь была случайностью. Просто «Молот» Тунды, занявшей, кстати, первое место, но возненавидевшей Рилонара за бесконечное таскание по всевозможным комиссиям, подвернулся очень удачно.
И ни Янис, ни сам Рил по этому поводу ни капли не переживали. Камни на груди отдавались тёплой пульсацией, полнящейся удовлетворения и понимания: только такая судьба могла настигнуть того, кто поднял руку на их семью и не внял никаким предупреждениям. И пусть окружающих обманывала улыбка и большущие наивные глаза горгоны, но готовности защищать дорогих существ в нём было ничуть не меньше, чем в Рилонаре — холодной безжалостности, направленной, впрочем, на то же самое.
Сигнал дверного звонка прервал их незримый диалог, заставив моргнуть. Рил поднялся, осторожно стряхивая с колен хвост Ясмин.
— Схожу погляжу, кто там.
Заглянуть к ним и впрямь мог кто угодно — от многочисленных родственников и друзей до репортёров, рассчитывающих, что в неофициальной обстановке договориться об интервью будет проще. Последних заворачивал как раз Рилонар — ну, или действительно договаривался о встрече где-нибудь. В дом, в семью они с Янисом пускали очень немногих.
Но чего они точно не могли ожидать, так это пришедшего к ним домой феникса.
Аверхнерниса выглянувший на зов Янис узнал сразу, хотя от себя же до перерождения феникс отличался сильно. Он оказался совсем маленьким, ростом хорошо если с Ришелара, со смешным хохолком жёлтых-жёлтых пёрышек на макушке. И ещё он стал как будто легче, ярче… пламеннее. Но взгляд — взгляд золотистых глаз был всё тот же, мудрый и понимающий.
— Аверх-ая, — горгона вежливо наклонил голову, сплетая змеек в замысловатый узор.
— Мастер Шерсс, — поклонился в ответ феникс.
Выпрямился, Янис невольно взглянул ему в глаза… И понял, что проваливается куда-то.
Вокруг больше не было стен, не стоял за спиной Рил. Была пустота и чернота, которая медленно складывалась во что-то осмысленное, но до того странное — голова кружилась. Или это вращался безумный, ни на что не похожий мир, напоминающий пёстрое лоскутное одеяло? Заплатка на заплатке, дырка на дырке, и из каждой будто клочок своего, особенного.
И этот лоскутный мир внезапно дрогнул, всё завертелось — и он явился заново, но теперь в центре каждого лоскутка высилась каменная колонна, над которой парило в воздухе огненное перо.
А вместе с этим пришло понимание. Родной мир фениксов недаром породил настолько странную расу. В нём возможность возрождаться заново была залогом выживания, потому что он был буквально разорван на куски, растащен по множеству других миров. Стихийные порталы вспыхивали там и тут, дробили реальность на кусочки, пока не был найден метод успокоить их, унять взбесившееся мироздание.
Фениксы держали мир на своих руках. Держали своими жизнями, делали его не безумно опасным местом, а колыбелью для своих птенцов, столь редких, что на рождение каждого уходили силы всего народа. И частицы сущности неугасимо пылали, скрепляя пространство, давая свободу быть собой и жить. Просто жить, радуясь каждому новому дню.
Фениксы расселились по мирам — но каждый помнил мгновение своего рождения. Мгновение понимания, что перед ним бесконечность миров. Мгновение полной и абсолютной любви и свободы, единства… Мгновение, которое нашло отражение в сотворённой Янисом статуе.