И Даша послушно последовала приглашению.
Пока шли рядом, она все собиралась с силами, стеснялась, а потом все же спросила:
— Глеб, а что вы делаете здесь? Эээ… в деревне?
— Отдыхаю, — невозмутимо ответил тот.
Ответ исчерпывающий! Даша даже скривилась, понимая, что ее попытки завязать разговор разбиваются о стену его невозмутимости. Но тут мужчина, до того смотревший в сторону, повернулся, сосредоточив на ней свое внимание. Это было…
Да, она хотела привлечь его внимание, но кто ж знал, что теперь под его прямым взглядом начнет вот так краснеть и задыхаться. Собственная идиотская реакция Даше совсем не нравилась. Пришлось отводить глаза.
Так и не заметила, когда подошли.
— Ну что, все еще хотите посмотреть?
— О… да…
— Мы пришли, — сказал он.
Глеб открыл большие металлические двери сарая-бункера и вошел внутрь. А Даша остановилась на пороге. Странно, она всегда считала, что в мастерской скульптора должно быть очень светло. А тут темно как в погребе. Почему-то Глеб не спешил зажигать свет, а того, что проникало сквозь небольшие окна, хватало лишь на неясный полумрак. И сноп света от входных дверей, падающий на…
Нет, это конечно была скульптура, но довольно странная. Даша остановилась, отойдя чуть в тень, чтобы видеть ее отчетливо в лучах света. Мужчина, странно изломанный, будто распятый в позе на коленях. Лица как такового не было, нечто смазаное… И материал. Необычный материал для скульптуры. Бетон.
Такого Даше точно не приходилось видеть раньше. Судить о художественной ценности данного произведения ей было сложно. Ясно одно, скульптура вызывала весьма неоднозначные эмоции.
Углубившись в созерцание, Даша чуть не обмерла от неожиданности, когда мужчина неслышно подошел сзади. Он стоял теперь очень близко, почти касаясь ее своим телом. Первый мгновенный испуг сменился внезапным томлением, а этот человек положил ладони ей на плечи. Ладони ощущались на теле как печати, как знак власти. Ей вдруг почудилось, что она маленькая трепещущая птичка, пойманная в сеть.
Это было неправильно.
— Очень… необычно, — смогла выдавить из себя Даша, стараясь стряхнуть странное оцепенение.
— Не разочарованы? — и после провел вдоль всей длины рук, остановившись у кистей.
— Нет… — смогла прошептать она, задыхаясь от мурашек, бегущих по коже вслед за его руками.
Вот теперь она точно ощутила себя птичкой в силках. Правда сама еще толком не могла сказать, что именно чувствует. Но ей не хотелось вырываться, хотелось замереть в ожидании.
— Помнится, вы говорили, что должны мне? — спросил он, не повышая голоса.
— Да, я помню, — проговорила Даша.
Разочарование понемногу поднялось из глубины души, рассеивая наваждение.
Все с ним понятно. Понятно, как он сейчас предложит ей отработать.
А мужчина, словно почувствовав перемену, отошел и включил свет. Помещение осветилось, волшебство исчезло окончательно. Но тут он заговорил снова:
— Мне бы хотелось получить нечто равное.
— Что именно? — прохладно спросила она, отходя от статуи.
— Ваше время.
— Время?
А Глеб уже ушел вглубь, отвечая из-за стеллажа с инструментами:
— Вы будете моделью для моей скульптуры.
Сперва хотелось возмутиться. Сказано это было так буднично и уверено, ясно, что Глеб нисколько не сомневался в ее согласии.
А потом пришло осознание. Она же ни за что не откажется, потому что попалась на эту удочку с потрохами. Коготок увяз, и уж как она себя чувствовала, как птичка в клетке, или заяц в силках, не важно. Ей ужасно хотелось побыть моделью, потому что это предполагало дальнейшее общение.
Но в последний момент мозги включились, и Даша выпалила, спохватилась:
— Но я не буду позировать голой! — потом смутилась и добавила. — Извините.
— Извинения приняты, — ровным тоном ответил Глеб, выходя из-за стеллажа уже в сером рабочем халате.
Смерил ее непонятным взглядом и добавил:
— Мне голой и не к чему.
Ни к чему… Вот кто бы ей объяснил, почему она от этого почувствовала разочарование. Она что ж, мысленно настроилась, что он непременно станет ее домогаться? Бред какой-то на нее накатывает, а не эмоции.
— Не отвлекайтесь, Даша, лучше помогите убрать тут.
Оооо! Вот на это точно следовало разозлиться, зато и лишняя дурь из головы вылетела. Мысленно костеря себя за нервические всплески, Даша вдруг подумала, что цена-то не равнозначная и возмутилась. Надо бы соблюсти баланс!
— Глеб, а вам не кажется, что теперь уже вы мне должны?