Вере Васильевне эта прогулка не доставляла удовольствия — кого встретишь на пустынных улицах? Только последний дурак побежит куда-нибудь из дома в праздничное утро. И некому здесь глядеть на ее шапку, шубку и сапоги, которые, кстати, раз уж настроение совсем плохое, наверняка не французские, а этикетку сама же Тоня отрезала, чтобы подороже содрать.
— Дальше-то что? — спросила Вера Васильевна. — Так и будем весь день по городу болтаться? Дома еще обеда нет.
— Ну и не надо. Пойдем в «Березку».
— Будешь там в носках выступать?
Верно, был такой случай в позапрошлом году, когда набравшийся Виктор Степанович танцевал с Сергеем, Тониным мужем, в «Южном». Но Сергей, хоть это неприлично — мужчине с мужчиной танцевать, все-таки в ботинках был, а этот разулся, ботинки ему, видите ли, мешали. С таким только на люди выходить, позориться.
— Да что ты сегодня как бешеная! — рассердился Виктор Степанович. — Слово сказать нельзя.
— Ладно, — сказала Вера Васильевна, — купи шампанского и поедем домой. Что по холоду зря ходить?
В «Полярном» (а в Магадане не только промтоварные, но и многие продуктовые магазины получили звучные названия: «Волна», «Нептун», «Юбилейный», «Маяк») Виктор Степанович купил шампанское (и о себе не забыл). На пустынной остановке напротив «Восхода» они дождались автобуса, который тоже пришел пустой.
Дома Вера Васильевна сразу же занялась обедом, а Виктор Степанович с большими предосторожностями наполнил водкой все шесть стопок, стоящих на полке серванта, и потом смотрел телевизор, отрываясь только для того, чтобы потихоньку выпить. Настроение у него было самое прекрасное.
В начале третьего Вера Васильевна велела собирать на стол. В честь праздника решили обедать в комнате, по телевизору шел какой-то фильм. Хотя ноги уже малость подводили, Виктор Степанович сервировал стол как надо и даже скатерть новую постелил. Под тарелку Веры Васильевны он положил четыре новые десятки — пусть тоже порадуется, раз ее праздник (но могли бы эти гадики и сегодня подарки продавать. Если все перед праздником за подарками побегут, то работать кто, спрашивается, будет?).
Эти деньги мало порадовали Веру Васильевну (надо же, как сон въелся!), и шампанское ее не утешало. К тому же она выпила не один фужер, как собиралась, а три — Виктор Степанович после селедки задремал за столом, и ей пришлось допивать бутылку, чтобы добро не пропадало.
К концу обеда она почувствовала, что начинает болеть печень. У нее еще хватило времени, чтобы убрать со стола, сунуть подушку под голову мужу, расположившемуся на кушетке, и налить грелку. А потом ей стало совсем плохо, и, когда часа в четыре пришла Тоня, та самая, которая продала ей ленинградские сапоги за французские, Вера Васильевна еле дошла до двери, чтобы ей открыть.
Тоня попробовала было утащить ее к себе — небольшая, но приятная компания, пирог с мясом и выставка подарков, которые ей, Тоне, преподнесли в честь этого дня неизвестные поклонники, но Вера Васильевна только рукой махнула — какие уж там гости, если болит так, что хоть «скорую» вызывай. А к девяти на работу идти.
— Сама небось подарки купила? — спросила Вера Васильевна, вспомнив, что два дня назад Тоня просила у нее сто рублей, но Вера Васильевна снять деньги с книжки категорически отказалась.
— Очень надо! — сказала Тоня весело, словно и забыла про ту обиду. — У меня кавалеры есть.
— Там у тебя в ящике, между прочим, что-то лежит, — сказала она уже с порога.
Открытку Вера Васильевна достала вечером, когда шла на работу. Подписана она была странно: «Неизвестный Вам Антон».
2
Я уже говорил, что на вечерний Магадан лучше смотреть откуда-нибудь сверху. Тогда эта небольшая галактика производит довольно яркое впечатление. А когда идешь по темным улицам, то почему-то думаешь, что фонарей маловато, магазины попадаются редко и витрины светят еле-еле. И скользко.
А тут еще ветер. Стоило Вере Васильевне подняться к кладбищу, как он задул ей навстречу со своей нормальной силой (десять-двенадцать метров в секунду), а это, когда минус двадцать или пусть даже пятнадцать, совсем несладко. И хотя одета Вера Васильевна тепло — платок, полушубок и валенки вместо неизвестно кем изготовленных сапожек (валенки производства Магаданского промкомбината, в 1973 году в области было изготовлено 145 тысяч пар), — холодно и одиноко ей идти пустынной улицей вдоль кладбища. Да и печень побаливает. И плевать она хотела на сочувствие Виктора Степановича, который к ее уходу изволил проснуться и даже пообещал вымыть посуду.