С кружком на журфаке партком и КГБ провел профилактическую работу, заставив отойти от общественной деятельности часть его лидеров, в том числе и И. Дедкова. Кружок, в котором велись оппозиционные обсуждения, сохранился до окончания МГУ курсом, поступившим в 1955 г. Члены кружка пытались установить связи с рабочими (через легальное движение «коллективноопытничества»), но после новых «профилактических» бесед в КГБ свернули нелегальную активность[40].
9 участников кружка Краснопевцева, в том числе молодые ученые и преподаватели, были осуждены 12 февраля 1958 г. на различные сроки заключения. Они пошли дальше других, перешли к «антисоветской агитации» с помощью листовок.
В марте 1957 г. был разоблачен подпольный кружок, образованный Р. Пименовым, Б. Вайлем и И. Вербловской в конце 1956 г. Они организовали несколько встреч студентов Ленинградского библиотечного института, на которых читали статьи и стихи Пименова, обсуждали важнейшие события жизни страны: доклад Хрущева на XX съезде КПСС, события в Венгрии, а также распространяли самиздат об этом. Вероятно, именно с нелегального распространения текста доклада Хрущева можно вести историю политического самиздата.
КГБ «пропалывал» эту почву – слишком радикальных, переходивших к распространению революционных материалов арестовывали, с более осторожными вели профилактические беседы. Это давление быстро покончило с открытой молодежной политической фрондой. Но многие участники полуподпольных радикальных групп сохранили верность прежним взглядам, пусть и в модифицированной форме. Часть этих групп ушли в глубокое подполье. При попытках начать действовать более активно радикалы попадали за решетку (см. Главу VIII). Но большинство пережило путь идейных исканий, который приводил к более безопасным формам общественной жизни.
Большинство молодых революционеров, закончив вузы и избежав ареста, продолжили давить на режим на новых местах работы – уже освоив искусство эзопова языка. Они включились в работу по формированию идейного спектра СССР, сложной ткани общественных движений и течений.
Новый подъем политического неформального движения был невозможен вплоть до самой Перестройки. И в середине 80–х гг. политические неформалы занимались тем же, чем прежде – их предшественники тридцать лет назад. Сначала – подпольное обсуждение темы сталинизма, его причин, альтернатив, способов преодоления. Ответы в 1956 и 1986 гг. были очень похожи – наложение советской реальности на общедоступный марксистко–ленинский инструментарий давало ответ, как дважды два – четыре. Сталинизм – проявление господства бюрократического класса. Необходимо бороться с этим классовым господством, отношениями отчуждения. Значит, нужна демократия и политическая, и производственная – самоуправление, возрождение власти советов. Это – типичная идеология молодого оппозиционера, формирующего взгляды самостоятельно – без помощи старших товарищей, самиздата и тамиздата. Но попав в более широкую информационную среду, революционеры эволюционировали в самых разнообразных направлениях.
В 80–е гг. неформалы воспроизвели и типичные методы борьбы молодых радикалов 50–х гг.: продвижение своих людей в комсомольские органы, публичные дискуссии на разрешенные темы, но с понятным всем оппозиционным подтекстом, попытки установить связи с рабочими и журналистами, создать ячейки на заводах и продвинуть статьи о своих инициативах в малотиражную и даже большую прессу[41]. Но во второй половине 80–х гг. власти хоть и оказывали сопротивление, но не отправляли неформалов в тюрьму. В итоге неформалы раскрутили кампанию массовых митингов, подорвавшую устойчивость коммунистического режима. Значит, эта угроза существовала и в 1956 г. Ее серьезность подтвердило и восстание в Венгрии, тем более, что оно встретило сочувствие части молодых радикалов.
Всплеск репрессий?