2. Эмпирические доводы в пользу концепции Центра нарративной гравитации
A. Диссоциативное расстройство личности
Синдром множественной личности (СМЛ) – это психическое расстройство, при котором один человек, один организм обладает двумя или более идентичностями или личностными состояниями. Каждая «личность» (или альтер-эго) имеет собственные характер, мировоззрение и воспоминания (а иногда и собственные возраст, расу, пол), отличающиеся от таковых характеристик других «личностей». Эти «личности» попеременно контролируют поведение человека. Поступки, совершенные под контролем одной «личности», не оставляют в памяти другой «личности» следов. Поэтому как минимум одна «личность» не знает о существовании другой. Свидетельства о существовании подобного синдрома существуют с XVII века, но именно на конец XX в. приходится основная масса исследований этого заболевания. К 1995 г. было зарегистрировано почти 40 000 подобных пациентов. Большая часть из них диагностирована в Северной Америке.
Обычно у расщепленной личности есть «хозяин», доминирующая по времени личность. Эта личность имеет довольно слабую эмоциональность. В отличие от нее альтер-эго демонстрируют доминирование какой-то одной, но сильной эмоции или качества: раздражительности, заботливости, сексуальности, инфантильности и т. п. Жизнь альтер-эго состоит из тех эпизодов, когда оно выходит на сцену. Эти эпизоды оно запоминает и из них составляет историю о том, что оно такое. Чаще всего альтер-эго имеют собственные имена. Количество таких личностей может быть от двух до нескольких десятков. Замечено, что, когда «семья» становится большой, начинают появляться личности противоположного пола. Своеобразие феномена можно почувствовать, только если рассмотреть какой-нибудь конкретный пример. Возьмем историю болезни, воспроизведенную Деннетом в статье «Говоря за нас». Это история о Мэри. История эта вымышленная, но она не так далека от реально зафиксированных историй пациентов с подобными симптомами.
Тридцатилетняя Мэри страдает депрессией, резкой переменой настроения и потерей памяти. Последние несколько лет она часто попадает в клиники. Ей ставят разные диагнозы: шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, пограничное расстройство личности. Ее случай наконец привлекает внимание доктора Р., занимающегося диссоциативными расстройствами. Мэри рассказывает врачу свою историю.
Ее отец умер, когда ей было два года. Поэтому Мэри воспитывал отчим. В целом он был добр к Мэри, но иногда «это заходило слишком далеко». В подростковом возрасте для нее характерны были резкие изменения настроений, плохая дисциплина в школе. Ее воспоминания о детстве, о школе и о занятиях очень отрывочны. К примеру, она хорошо играет на гитаре, но не помнит, как этому научилась. Рассказывая о себе, она иногда начинает говорить в третьем лице. Сейчас она также обнаруживает провалы в памяти: находит в гардеробе одежду, которую не покупала, отправляет родственникам несколько повторных поздравительных открыток. Она утверждает, что у нее высокие моральные ценности, но признаёт, что у других о ней может складываться противоположное мнение.
На одном из сеансов врач решает идти ва-банк. С согласия Мэри он вводит ее в гипнотическое состояние и просит появиться ту часть Мэри, что не выходила раньше. И вдруг Мэри, или та, что недавно была Мэри, неожиданно бросает доктору кокетливый взгляд: «Привет, док! Я Салли… Эта Мэри – просто тряпка. Она думает, будто все знает, но я могу рассказать тебе гораздо больше». Внезапно появившись, Салли так же внезапно исчезает. На следующих сеансах на сцене появляются новые лица – «Хейти» и «Пегги». Мэри об их существовании, конечно, ничего не знает. Ее истории диссоциированы. Чтобы вылечить пациентку, врачу нужно познакомить различные «личности» Мэри друг с другом и интегрировать их в одну, а также выяснить причину возникшего расстройства. Только в таком случае Мэри сможет вернуться к нормальной жизни. По крупице врачу удается восстановить историю заболевания.
С четырех лет отчим стал брать Мэри с собой в кровать. Он ласково называл ее Сандрой, гладил и ласкал ее. Он говорил, что это будет их секретом. Иногда Мэри старалась доставить радость отчиму, иногда притворялась бесчувственной. Когда же, наконец, Мэри сказала ему, что больше не может терпеть и что расскажет обо всем другим – он ударил ее и предупредил, что тогда они оба отправятся в тюрьму. Переживания оказались невыносимыми. Поэтому Мэри просто перестала ассоциировать себя с Сандрой. Через какое-то время и Сандра «расщепилась», уступив место Салли – той части, что старалась доставить отчиму удовольствие, Хейти – той, что испытывала злобу и гнев, и Пегги – той, что притворялась бесчувственной. Во взрослой жизни Мэри эти личности нашли себе подходящие роли. Когда Мэри испытывала злобу, ее место занимала Хейти, когда ее целовал мужчина, на сцене возникала Салли. В юности все эти перемены объяснялись окружением Мэри как особенности «трудного возраста». К тридцати они уже доставляли ей серьезные проблемы.