Ссылка на основной мотив является способом объяснения действия. Это объяснение рационализует действие, показывая, что оно соответствует интенциям агента. Но это не означает, что объяснение с помощью ссылки на основной мотив является только рационализацией. Более того, есть основание считать, что объяснение с помощью ссылки на основной мотив является также каузальным объяснением. Таким основанием служит гипотетическая возможность случаев, в которых есть основной мотив, рационализующий действие, есть действие, и тем не менее это действие выполняется по другой причине. «Сущностью отношения между действием и основным мотивом, который его объясняет, служит то, что основной мотив обосновывает поступок для агента» [Davidson 1980, 9].
Для примера возьмем случай, когда человек А случайно получает перевод средств, предназначавшийся человеку Б. А сообщает банковским служащим о том, что произошла ошибка [Lepore, Ludwig 2006, 4]. Основным мотивом является желание вернуть деньги тому, кому они предназначались. Однако может быть такая ситуация, что существует еще один мотив: желание не попасть под налоговую проверку, которая обнаружит незаконное поступление средств. Оба желания, или обе пары желаний и убеждений, могут быть рационализацией действия А, но только один из мотивов может быть причиной. Именно этот мотив будет основанием поступка. Так Дэвидсон обосновывает второе положение. Для обоснования стандартного каузализма, впрочем, необходимо ответить на критику с помощью уже обозначенных аргументов. Во-первых, нужно показать, в чем заключается слабое место Аргумента логической связи (АЛС). И во-вторых, необходимо продемонстрировать, как соотносится убеждение о ментальной каузальности с собственными выводами Дэвидсона об отсутствии психофизических законов.
Дэвидсон предлагает несколько ответов на АЛС. Во-первых, он указывает на то, что, например, истинность высказывания «Я хотел передать соль» вовсе не влечет за собой истинность высказывания «Я передал соль». Я мог хотеть, но не передать. Между этими событиями нет необходимого следования. Во-вторых, что более важно, событие, которое определяет истинность высказывания «Я передал соль», не является интенциональным объектом в высказывании «Я хотел передать соль». Ведь если я передал соль, то сделал это каким-то определенным образом, в какой-то конкретный момент. А желание могло быть реализовано почти бесконечным числом конкретных физических действий. Я мог бы передать соль сидя или стоя, правой или левой рукой, из рук в руки или бросив солонку гостю через весь стол. Учитывая такие различия желаний и реализующих действий, оправданно утверждать их логическую независимость и допустимость использования первых для объяснения вторых [Davidson 2006a, 25].
Дэвидсон считает, что логическая зависимость не существует между желаниями и действиями, но может существовать между некоторыми их описаниями. Как, например, в случае с высказыванием «причина пожара стала причиной пожара». Но всегда можно дать другие описания. Можно найти описания ментального без логической связи с действием. Как, например, в предложении «разожженный костер стал причиной пожара». Стандартной языковой практикой является описание события с помощью указания на причину. Но «описывать событие в терминах его причины – не то же самое, что объединять событие и его причину, и объяснение с помощью такого описания не исключает каузальное объяснение» [Davidson 1980, 14]. То есть можно «получение травмы» описать как «лучевой ожог». Но, по мнению Дэвидсона, из практики подобных описаний не следует то, что они указывают на одно и то же событие. Таким же образом, по его мнению, из отсутствия психофизических законов не следует, что между основными мотивами и действиями нет каузальной связи.
Дэвидсон, как я уже писал, склоняется к тому, что каузальная связь должна быть частным случаем общего закона. Он также обращает внимание, что каузальная связь между мотивами и действиями в силу специфики мотивов действительно не может быть частным случаем какого-то закона. Но он предполагает, что мотивы могут быть описаны с помощью каких-то других дескрипций, и эти дескрипции могут быть описаниями частного случая закона. «Законы, существование которых необходимо, если мотивы являются причинами действий, не должны… быть сформулированы в терминах рационализаций. Из того, что причины класса событий (действий) попадают в определенный класс (мотивов) и существует закон, объясняющий каждое высказывание о каузальности, не следует, что существует закон, соединяющий события, классифицированные как мотивы, с событиями, классифицированными как действия, – классификацию можно провести и в нейрофизиологических, химических или физических терминах» [Davidson 1980, 17].