Так, за убийство ребенка в 1456 г. в городке Оппенхайм и в 1557 г. в коммуне Сен-Кантен на смертную казнь были осуждены свиньи – их похоронили заживо. В 1314 г. бык, принадлежавший фермеру в селении Муази, на дороге напал на мужчину. Мужчина погиб от ранений, а животное было поймано и посажено в тюрьму, после чего состоялся суд, на котором быка приговорили к повешению. В 1474 г. в Базеле на смерть за необычное преступление был осужден петух – он якобы снес яйцо. Это преступление было приравнено к колдовству, и птицу сожгли заживо. Американский историк Э. Эванс приводит больше сотни таких случаев за XVI–XVII вв. Основанием для таких действий, вероятно, было убеждение в универсальности закона – так называемого lex talionis, закона равного возмездия. Удивительным образом он распространялся даже на неодушевленные предметы.
В Древней Греции, например, существовала специальная категория разбирательств – суды над вещами. Так, согласно Драконовым законам в Древней Греции оружие и любые предметы, задействованные в убийстве, должны были быть публично осуждены и выброшены за пределы Афин. Из Античности известен случай осуждения статуи атлета Никона с Тасоса. Подвергшись нападению завистников спортсмена, статуя была свергнута с пьедестала, но, падая, обрушилась на одного из нападавших. В результате статуя была представлена перед трибуналом и осуждена на утопление в море.
Любопытна в этом отношении и знаменитая расправа над угличским колоколом. С помощью этого колокола в 1591 г. жители города были оповещены о гибели царевича Дмитрия. Угличане расправились с предполагаемыми убийцами наследника престола, а царь Борис Годунов решил наказать их за самосуд. Наказали не только людей, но и колокол: его сбросили со Спасской колокольни, вырвали ему язык, отрубили ухо, принародно на площади он был избит плетьми, а после – отправлен в сибирскую ссылку. В Тобольске воевода, князь Лобанов-Ростовский, велел запереть колокол в приказной избе и сделать на нем надпись «первоссыльный неодушевленный с Углича». Об этом свидетельствуют «Сибирские летописи» и «Статейный список сибирских воевод».
Однако наиболее жутким примером работы системы правосудия был «трупный синод», состоявшийся в январе 897 г. в Латеране. Этот трибунал был проведен над эксгумированным трупом папы Формоза, который умер в апреле 896 г. В Латеранской базилике Св. Иоанна новый папа Стефан велел посадить на трон полуразложившийся труп своего предшественника и в присутствии высшего духовенства подверг его посмертному допросу. Формозу вменялось вероломство, переход с одной епископской кафедры на другую вопреки установленному Никейским собором запрету, а также совершение им, мирянином, религиозных таинств. Итогом разбирательства стало признание указов бывшего папы недействительными, и… наказание тела. У трупа были отрублены три пальца, которыми Формоз совершал крестное знамение. После чего его проволокли по улицам Рима и с прикрепленным грузом сбросили в Тибр.
В некотором смысле подобные суды носили символический характер. Их целью была в том числе демонстрация универсальности закона для всех и всего, и в этом смысле их можно обосновать. Но, судя по всему, одной из мотиваций таких судов было возмездие. И в этом смысле подобные процессы абсурдны. Возмездие, как и вознаграждение, можно применять только к объектам, которые могут нести ответственность. Только такие объекты способны совершать преступления и быть виновными, поступать хорошо и быть достойными благодарности. Этим требованиям иногда соответствуют люди. Но животные и неодушевленные предметы, скорее всего, для этого не подходят. Объяснить причину такого несоответствия можно, выявив условия ответственности.
Понятие ответственности родственно понятию причины. В связи с этим иногда говорят, что «лавина несет ответственность за гибель альпинистов», или что «ураган ответственен за многочисленные разрушения». Но это – переносное значение слова. Ответственность в прямом смысле, с точки зрения современной юридической практики и большинства современных этических теорий, – это нечто большее. Она предполагает выполнение особых условий для агента и поступка. Этими условиями являются зависимость действий от намерений, наличие свободы воли и какой-то особой связи, сохраняющейся во времени между агентом и совершенным действием.
Во-первых, ответственность предполагает, что действие в качестве своего источника имеет намерение. События, не связанные с намерениями агентов, как и случайные события, не влекут за собой обвинения или благодарность. Конечно, существуют, например, преступления, совершенные неумышленно. Однако в таком случае преступный поступок является следствием другого, намеренного действия, которое привело к преступлению. Так, если пьяный водитель совершает наезд на прохожего, мы считаем водителя виновным, даже если он совершил наезд непреднамеренно. Здесь вина проистекает из того, что водитель намеренно употреблял алкоголь и после этого сел за руль. Таким образом, намеренное действие все равно является необходимым в цепочке ответственного действия.