Вопрос о моральной ответственности, таким образом, оказывается тесно связан с вопросом о тождестве и единстве личности. Ответственность и свобода не могут существовать без тождества личности, а любая теория тождества личности должна решать вопрос об ответственности. С этой позицией согласен Д. Парфит. Он утверждает: «Некоторые важные вопросы [о том, что необходимо для выживания, воспоминаний и ответственности] действительно предполагают вопрос о тождестве личности. Но их можно освободить от этой предпосылки. И когда это будет сделано, вопрос о тождестве перестанет быть значимым» [Parfit 1971, 4]. Вполне вероятно, что существуют какие-то другие смыслы тождества личности, но споры о них могут оказаться совсем пустыми. Именно тот, кто несет ответственность за мои поступки в прошлом, является тождественным мне в практически значимом смысле.
3. Проблема единства и тождества личности
Проблема единства и тождества личности – классическая философская загадка. Она может быть обнаружена при сопоставлении обыденных представлений и философского анализа личности. Согласно обыденным представлениям, личность – это единая конкретная сущность. У нее есть пространственное расположение – место, в которое, как в «командный пункт», стекается вся информация из внешнего мира, поступающая через органы чувств, где она объединяется и где выносится решение действовать. Все действия личности являются результатом решений, поступающих из этого «командного и волевого центра». Это – первая интуиция. Согласно другой, предполагается, что в обычных условиях с течением времени личность остается той же самой. Личность существует на протяжении жизни человека, и в разные моменты времени это одна и та же личность. Личность может сохраниться или исчезнуть, но исчезла она или сохранилась – это объективный факт. И наконец, согласно третьей интуиции, кажется, что личность – это что-то уникальное. Может существовать только одна такая-то личность. Личность не может размножиться. То есть личность – это нечто простое, целое, неделимое, уникальное и дискретное. Кажется непредставимым, чтобы некоторый человек был частично «мной» и «не мной». Допустимо, чтобы мы не знали, что личность X в прошлом – это личность Y в настоящем. Но недопустимо, чтобы это было принципиально неопределимо. Эти идеи содержатся в обыденном представлении о личности.
С другой стороны, поиски простой и неделимой сущности кажутся обреченными. При философском и научном исследовании устройства человека выясняется, что оно отчасти напоминает часовой механизм. В нем есть множество важных частей, которые выполняют каждая свою функцию, и нет главной точки, единого физического центра личности. Нет «точки сбора» ментальных содержаний. О том, что собственное Я нельзя обнаружить, наблюдая человека через увеличительные приборы, размышлял Лейбниц еще в начале XVIII в. Он предлагал вообразить исследователя входящим в «машину», производящую мысль и восприятия. Во время осмотра этой «машины», говорил он, нельзя обнаружить ничего, кроме частей, толкающих друг друга. И трудно представить, как взаимодействие этих частей приводит к мыслям, восприятиям и решениям [Лейбниц 1982, 415].
Сегодня убеждение в отсутствии единой точки контроля и волевого управления получило дополнительные нейрофизиологические подтверждения. По мнению современных нейрофизиологов, Я – «это набор параллельно работающих и распределенных по разным частям мозга процессов без центрального пункта управления» [Gazzaniga 2011, 107]. В мозге есть тысячи мест, где принимаются решения и одновременно совершается выбор. Но в мозге, в этой биологической машине, нет духа, нет субстанционального Я. Это – первая значительная проблема, проблема синхронного единства.
Трудности возникают и при попытке обнаружить длящуюся во времени часть личности. Клетки организма регулярно обновляются: появляются новые, старые отмирают. За несколько лет обновляется весь организм. Что тогда составляет эту неизменную часть? Найти длящуюся часть личности нельзя как объективными методами, так и с помощью интроспекции. Стоит вспомнить рассуждения Юма о поиске Я во внутреннем опыте: «Что касается меня, то, когда я самым интимным образом вникаю в нечто, именуемое мной своим я, я всегда наталкиваюсь на то или иное единичное восприятие тепла или холода, света или тени, любви или ненависти, страдания или наслаждения. Я никак не могу уловить свое я как нечто существующее помимо восприятий» [Юм 1996a, 298]. Восприятия сменяют друг друга, мысли и воспоминания следуют поочередно, и в них нельзя наблюдать, с точки зрения Юма, что-то, что сохраняло бы тождественность в ходе этих изменений. Однако такая картина не согласуется с представлением о моральной ответственности: без единой длящейся во времени личности ответственность невозможна. Юм сам признавался позже в неудовлетворительности своих выводов и отказывался от обозначенной позиции [Юм 1996a, 325–326]. Таким образом, Проблема исчезающей личности и вопрос о том, что обеспечивает тождество личности во времени, сохраняют свою актуальность.