Применительно к образованию аналогом этого может быть «покупка» доли в будущих заработках индивида, авансирование ему средств, необходимых для финансирования обучения, при условии, что он согласен выплачивать инвестору заранее установленную долю его будущих заработков. Таким образом, инвестор сможет получить назад от относительно преуспевающих людей больше, чем его первоначальные инвестиции, что компенсирует ему потери, которые он понесет из-за неудачников. Хотя, на наш взгляд, не имеется никаких юридических препятствий для заключения частных контрактов на этой основе, мы полагаем, что они не получили распространения из-за трудностей и затрат на получение денег с должников в течение длительного срока.
В 1955 году Милтон Фридман опубликовал проект «акционерного» финансирования высшего образования, осуществляемого государственным органом, который
мог бы предоставлять финансирование или помощь в финансировании профессиональной подготовки любому человеку, отвечающему определенным минимальным требованиям. Он предоставит какую-то ограниченную ежегодную сумму на оговоренное число лет с тем условием, что эти деньги будут истрачены на образование в одном из признанных учебных заведений. Получатель пообещает взамен в каждый последующий год выплачивать государству какой-то определенный процент заработка сверх какой-то определенной суммы за каждую полученную от государства тысячу долларов. Эти выплаты можно без труда совместить с уплатой подоходного налога и таким образом свести до минимума дополнительные административные расходы. Установленная основная сумма должна равняться ожидаемому среднему доходу без специального образования; подлежащий выплате процент зарплаты должен быть рассчитан так, чтобы обеспечить самоокупаемость проекта. При такой системе получающие образование лица будут практически нести все расходы. Объем капиталовложений будет тогда устанавливаться в зависимости от желаний заинтересованного лица{91}.
В 1967 году комиссия, созданная президентом Джонсоном и возглавленная профессором Джерролдом Р. Захариасом из Массачусетского технологического института, рекомендовала принять особый вариант этого проекта под броским названием «Банк образовательных возможностей» и провела обширное и детальное исследование условий его осуществимости и самоокупаемости{92}. Никого из читателей этой книги не удивит, что это предложение вызвало взрыв негодования со стороны Ассоциации государственных университетов и сельскохозяйственных колледжей, что служит прекрасным примером того, что Адам Смит называл «страстной уверенностью заинтересованного заблуждения»{93}.
В 1970 году Комиссия Карнеги рекомендовала основать Национальный банк кредитования студентов, который предоставлял бы долгосрочные кредиты, выплаты за которые были бы частично пропорциональны текущим заработкам выпускника. «В отличие от Банка образовательных возможностей, — отметила Комиссия, — мы видим в Национальном банке кредитования студентов средство обеспечения дополнительного финансирования студентов, а не способ финансирования полных затрат на образование»{94}.
Еще позже некоторые университеты, включая Йельский, обсудили или одобрили планы пропорционального погашения кредитов, предоставляемых самими университетами. Как видно, жизнь еще теплится.
Ваучерный проект высшего образования. Если уж тратить налоговые средства на субсидирование высшего образования, наименьшим злом явилась бы ваучерная система.
Пусть все государственные высшие учебные заведения взимают плату за обучение, полностью покрывающую затраты на образовательные услуги, которые они предоставляют, и таким образом конкурируют на равных условиях с негосударственными заведениями. Разделите общую величину налоговых средств, ежегодно выделяемых на высшее образование, на число студентов, которым решено предоставлять субсидии. Выдать этим студентам ваучеры с номиналом, равным полученной выше сумме. Разрешить использование ваучеров в любом учебном заведении по выбору студента, при одном условии, что учиться он будет тому, обучение чему решено субсидировать. Если число студентов, претендующих на получение ваучеров, превышает количество имеющихся в наличии ваучеров, нужно распределять их в соответствии с любыми критериями, которые сообщество сочтет наиболее приемлемыми, а именно: конкурсными экзаменами, атлетическими способностями, доходом семьи или любым из множества возможных критериев. Полученная таким образом система в целом будет схожа с системой солдатских векселей (GI Bills), обеспечивающей ветеранам получение образования, за исключением того, что льготы, предоставляемые последней, носят открытый характер, т. е. доступны всем ветеранам.
Впервые предлагая этот проект, мы писали:
Принятие подобных мер будет способствовать более эффективной конкуренции между различными типами школ и более эффективному использованию их ресурсов. Будет устранено давление на правительство со стороны частных колледжей и университетов с целью получения прямой денежной помощи, что позволит им сохранить полную независимость и разнообразие и, в то же время, расширить свою деятельность по сравнению с государственными учебными заведениями. Могут также появиться дополнительные преимущества, связанные с тщательной проверкой целей, под которые выделяются субсидии. Субсидирование учебных заведений, а не людей привело к субсидированию всех видов деятельности без разбора, осуществляемых этими институтами, а не тех видов деятельности, которые подлежат государственному субсидированию. Даже беглый анализ показывает, что, хотя эти два класса деятельности частично совпадают, они не идентичны. О справедливости альтернативного (ваучерного) проекта… можно и не говорить… Штат Огайо, например, заявляет своим гражданам: «Если у вас есть ребенок, который хочет учиться в колледже, мы автоматически назначим приличную стипендию на все четыре года при условии, что он или она удовлетворяет весьма минимальным образовательным требованиям и, кроме того, собирается в дальнейшем обучаться в Университете штата Огайо (или в каком-либо другом учебном заведении, финансируемом штатом). Если ваш ребенок хочет учиться в Оберлинском колледже или в университете Вестерн Резерв, уж о Йеле, Гарварде, Северо- Западном, Белойте или Чикагском, ни гроша он от нас не получит». Как можно оправдать такую программу? Не справедливей ли было бы и не лучше ли для развития науки, если бы штат Огайо тратил выделенные на высшее образование деньги на стипендии, которые можно было бы использовать в любом колледже и университете, и потребовал, чтобы университет штата Огайо конкурировал на равных основаниях с другими высшими учебными заведениями{95}.
С тех пор как мы впервые выступили с этой идеей, в нескольких штатах были приняты программы, частично реализующие наши предложения, в частности, предоставляющие гранты желающим поступить в частные колледжи и университеты, но только этих штатов. С другой стороны, прекрасная программа регентских стипендий{96} в штате Нью-Йорк, очень сходная по духу, была выхолощена в угоду грандиозным планам губернатора Нельсона Рокфеллера, касающимся развития Нью-Йоркского государственного университета по образцу Калифорнийского университета.
Другой важной тенденцией развития сферы высшего образования является значительное увеличение финансирования со стороны федерального правительства и еще большее расширение государственного регулирования как государственных, так и негосударственных институтов. Подобное вмешательство осуществляется в русле сильно разросшейся деятельности федерального правительства, осуществляющего так называемые «позитивные действия» во имя расширения гражданских прав. Это вмешательство вызвало огромную озабоченность среди профессорско-преподавательского состава и руководителей колледжей и университетов и значительное противодействие с их стороны активности федеральных чиновников.
Все это было бы лишь актом идеальной справедливости, если бы не имело столь серьезных последствий для будущности высшего образования. Академическое сообщество было на переднем фронте сторонников подобного вмешательства, когда дело касалось других сфер общества. Оно осознало его порочность — высокую затратность, вмешательство в основную миссию учебных заведений и разрушительность, — только когда эти меры коснулись их самих. Теперь сами интеллектуалы стали жертвой своих прежних символов веры и своей эгоистической заинтересованности в дальнейшей близости к федеральной кормушке.