— Нет.
— Да. Он всегда дает второй ключ своему ассистенту.
— И что из этого? — неласково буркнул я.
— Будь лапочкой, одолжи мне его на минутку, — проворковала Жасмина.
— Ни за что, — решительно помотал головой я и снова уткнулся в энциклопедию.
— Всего на минутку. Я его тут же верну. Доктор Задниц никогда мне не отказывал!
— А доктор Гордон отказывает!
— Тогда открой его сам и принеси мне немножко нембутала. Я просто торчу от нембутала. — Она выразительно погладила себя по животику и закатила глаза. — Славная штучка. Сразу погружаюсь в сладкий сон и забываю про эту скотину, что храпит рядом со мной.
— Разве можно так обзывать своего мужа? — насупился я.
Вдруг, ни слова не говоря, она склонилась ко мне и полезла в карман моей жилетки.
— Давай сюда ключ! Или я сама найду!
— Черт побери, Жасмина, что вы вытворяете…
— Ой! Отпусти! Больно же! — принялась вопить она довольным голосом.
Я крутился ужом.
— Дьявольщина! Немедленно прекратите!
Безуспешно пытаясь высвободиться, я опрокинулся вместе с креслом на Жасмину. Она оказалась крепким орешком, поднаторевшим в подобных схватках. Добрую минуту я отбивался и отбрыкивался, прежде чем сумел сбросить ее с себя и высвободиться. Я сидел на полу, отдуваясь, когда вошел доктор Хоккет.
Я с усилием встал. Мой воротничок стоял торчком, лицо пылало, со лба катился пот. Хоккет безмолвно высился в дверном проеме, по обыкновению заложив руки за спину, и таращился на меня.
— Мы… м-м… Словом, я уронил кое-что на пол, — сбивчиво пояснил я.
Хоккет молча кивнул.
— А Жасмина… то есть миссис Хоккет помогала мне.
Доктор по-прежнему молчал, Жасмина поправляла волосы и приводила в порядок одежду.
— Пора ужинать, — бесстрастным тоном произнес Хоккет. — Послушай, дорогая, стоит ли разжигать камин, когда на дворе еще почти утро? Да и погода как никогда теплая.
За ужином, который состоял из сосиски с картофельным пюре, никто не проронил ни слова. По окончании трапезы, когда Жасмина собрала тарелки и покинула нас, Хоккет произнес своим обычным голосом:
— Поразительно все-таки, сколько врачей совершают тяжкий грех.
— Грех? — испуганно переспросил я. — Вы имеете в виду в… сексуальном плане?
— Я имею в виду врачей, которые идут на убийство.
— Вот как, — с остановившимся сердцем выдавил я. — Да, наверное.
— Взять хотя бы Криппена, — продолжил Хоккет. — Палмера Отравителя. Или Нила Крима из Лондона. А сколько их еще! Помните дело Ракстона? Он зарезал эту парочку прямо в своей ванне.
— Да, — пискнул я. — Но мы с миссис Жасм… Хоккет просто что-то искали…
— Совершенно верно, — многозначительно произнес Хоккет. — Все они так говорили.
— Извините, мне пора, — прохрипел я, вставая и цепляясь за стол, чтобы не упасть. — Хочу кое-какие записи просмотреть.
— А ведь многие убийцы до сих пор гуляют на свободе, доктор, — напутствовал меня Хоккет.
Поднявшись в свою комнату, я первым делом передвинул кровать, приперев ею дверь.
Тем не менее вечер прошел в точности так же, как и предыдущий. Доктор Хоккет сидел возле еле тлеющего камина и читал «Дейли экспресс», Жасмина вязала и подмигивала мне, а я изучал энциклопедию и таращился на утку.
В десять мы разошлись по спальням. Я услышал, как Хоккет щелкнул рубильником, отключив электричество. Нащупав под подушкой фонарь, я погрузился в беспокойный сон.
В половине второго задребезжал телефон. Бормоча проклятия, я соскочил с кровати, впотьмах спустился по лестнице и снял трубку.
— Канал-плейс, дом пятнадцать, — проорали мне в ухо. — Быстрее!
Я оделся, забрался в «Доходягу Хильду», отыскал Канал-плейс на своей новой карте и загромыхал по заброшенным трамвайным путям. Проплутав с полчаса, я наконец обнаружил Канал-плейс в самом конце грязного и извилистого проулка, слишком узкого, чтобы в него протиснулась «Хильда». Остаток пути мне пришлось проделать пешком под дождем. В результате, когда я постучал в дверь дома номер пятнадцать, мой новый костюм, который я напялил прямо на пижаму, промок до нитки.
— Не больно вы торопились, — проворчал мужчина, открывший мне дверь.
Я посветил фонариком ему в лицо.
— Уоткинс!
— Уилкинс! — фыркнул он.
— Если это опять ваши штучки… — гневно начал было я, но он оборвал меня:
— Штучки? Нет, док, мне не до штучек. Маме плохо.
— Что с ней?
— Она умирает.
— Ну да! Идемте, посмотрим.
Миссис Уилкинс лежала наверху, в постели. Вид у нее был прездоровый.