— Привет, дружище! — несколько изумленно поздоровался он. — А я думал, ты на север махнул.
— Да, было дело, — сокрушенно покачал головой я. — Вот, а теперь вернулся.
— Извини за бардак. — Он обвел глазами комнату. — Я мог бы поселиться и в более приличном месте, но друзья попросили выручить…
— Ты можешь вернуть мне мои десять фунтов? — перебил я.
Гримсдайк подпрыгнул словно ужаленный.
— Неужто ты уже потратил остальные девяносто? За каких-то два дня? Ну ты даешь! — Он присвистнул. — Представляю, как ты повеселился.
— Я купил машину.
— Как, вот этот драндулет, который загораживает мне солнце? А мы-то с Вирджинией решили, что это уголь привезли. Не слишком шикарная, а?
— Я решил, что автомобиль — хорошее вложение, — сказал я. — Да и пациенты с большим уважением относятся.
Гримсдайк кивнул:
— Да, доктора без машины они в грош не ставят. Я тебе рассказывал про своего приятеля Рашли? Он получил диплом в самом конце войны, когда машину нельзя было достать ни за какие деньги. Только для врачей делали исключение. И вот он заполнил необходимые бумажки и за три сотни фунтов обзавелся небольшим автомобильчиком. Вскоре его бывший пациент, которому Рашли в свое время спас обе ноги, пригласил его погостить к нему в Ниццу. И Рашли отправился во Францию, но едва добрался до Руана, как полетел двигатель. Сам знаешь, какая была техника после войны. Рашли помчался к французам-механикам в ближайший гараж, но ему втолковали, что починить движок без запчастей невозможно, а на их поиск уйдет месяца полтора-два. Однако англичан в те времена во Франции так уважали, что ребята предложили ему пока взамен какую-то аристократическую британскую колымагу, которая прежде служила у них катафалком, да и то ей не пользовались уже лет семь.
Вот, значит, Рашли продолжил свое путешествие на этом бывшем катафалке, погостил в Ницце, а месяц спустя вернулся в Руан. Механики так и не смогли починить его машину и предложили ему поменяться баш на баш.
— И он согласился? — полюбопытствовал я, присаживаясь на край кровати.
— Да, ему ничего больше не оставалось. Да и привязался он уже к своей старой кляче. Вернувшись в Англию, он переправил машину в Дербишир, чтобы ее подновили. Представь себе его изумление, когда несколько дней спустя он получил письмо с приглашением от владельца тамошнего гаража, причем в конверт были вложены билет в вагон первого класса и чек на расходы. Рашли отправился туда, почти уверенный, что на месте его сцапает полиция, но очутился в сказке. Владелец гаража держал музей старинных автомобилей, а развалюха, которую Рашли заполучил в Руане, оказалась единственной в мире моделью определенной марки, изготовленной в 1927 году по заказу какого-то чокнутого миллионера из Канна. Так вот, взамен своего динозавра Рашли получил новехонький «роллс-ройс», а в придачу еще и чек на пять тысяч фунтов!
— Так как насчет моей десятки? — напомнил я.
— Хочешь чайку? Вирджиния мигом сварганит.
Вирджиния стояла в двух шагах от нас, водрузив босую ступню на табуретку, и сосредоточенно красила ногти.
— Нет, спасибо, — твердо отказался я. — Я только что пива напился.
— Черт, неужели уже столько времени? — вдруг встрепенулся Гримсдайк. — Поскакали, дружище, у меня дел по горло.
— В данную минуту я стою на пороге неминуемого разорения, бесчестья и голодной смерти, — произнес я. — Если у тебя осталось хоть что-то от моей десятки, я буду тебе признателен за любые крохи. На мне висят чудовищные долги…
— Ничего я тебе дать не могу, дружище, потому что сам сижу без денег, — признался Гримсдайк. — А вот советом помогу. Хочешь устроиться на приличную работу?
— Если это не то же самое, что предлагают Вилсон с Висельником.
— Обижаешь, дружище, — хмыкнул Гримсдайк. — Слыхал когда-нибудь про доктора Эразма Поттер-Фиппса?
Я помотал головой из стороны в сторону.
— Самый известный врач во всей Англии — шикарная клиника и все прочее.
— А где он обитает?
— На Парк-лейн, разумеется.
— А какая у него жена?
— Он холостой.
Впервые с той самой минуты посреди ночи, когда я еле удрал от доктора Хоккета, во мне всколыхнулась надежда. Однако уже в следующий миг в мою душу закралось страшное подозрение.
— Послушай, если все и в самом деле обстоит так здорово, как ты описываешь, почему ты сам к нему не устроился?