— Что же мне делать? — застонала незнакомка, уткнувшись лицом в кушетку. — Что мне делать? Я хочу умереть! Мне ничего другого не остается! Да, только умереть…
Пока я придумывал, как быть дальше, она вдруг встрепенулась и посмотрела на меня, словно видела впервые.
— Кто вы такой?
— Я ассистент доктора Поттер-Фиппса, — вежливо ответил я. — Я могу вам помочь?
— Никто не в силах мне помочь! — Ее красивое лицо побледнело, а размывшаяся краска стекала по щекам грязными ручейками. Вдруг она заломила руки и, запрокинув голову назад, истошно завизжала.
Что ж, по крайней мере с легкими у незнакомки все было в порядке. Как, впрочем, и с трахеей и голосовыми связками. И тем не менее я посчитал своим долгом вмешаться.
— Прошу вас, успокойтесь, пожалуйста! — проорал я. — Бога ради, перестаньте кричать!
Но дамочка завизжала пуще прежнего и для убедительности замолотила себя кулачками по лбу и забарабанила каблуками по паркету.
К этой минуте меня уже меньше беспокоило состояние ее здоровья — жизненная энергия била из красотки ключом, — чем моя собственная репутация. Годы, проведенные в больнице, выработали в каждом из нас железное правило: никогда не оставаться с пациенткой-женщиной наедине, без присутствия медсестры. В любую минуту двери приемной могли пасть под натиском полицейских, журналистов или даже просто случайных прохожих, которым не давали спокойно спать лавры сэра Галахада.
— Проклятие! — воскликнул я. — Да замолчите же вы!
Однако поклонница Пиф-Пафа завопила еще громче. На сей счет инструкции больницы Святого Суизина ничего путного не предусматривали, однако, по счастью, я припомнил из художественной литературы, что спасением может стать звонкая пощечина. Собравшись с духом, я нагнулся к исходившей криком дамочке и со всего размаха отвесил ей увесистую оплеуху. Однако мое снадобье возымело обратное действие: вместо того чтобы успокоиться, эта особа ответила таким апперкотом слева, что я отлетел к стене. В следующий миг разъяренная не на шутку дамочка тигрицей соскочила с кушетки и принялась швырять в меня всем, что попадало под руку.
Беспомощно барахтаясь посреди кучи журналов, телефонных справочников, расколотого фарфора и стекла, я все же сумел подняться как раз вовремя, чтобы увернуться от меткого удара массивной лампой, которая наверняка оглушила бы меня, а то и вовсе раскроила череп.
— Что вы вытворяете, черт побери? — гневно вскричал я, хватая разбушевавшуюся посетительницу за руки. — Вы же меня убьете!
— И поделом тебе, мерзавец! — завизжала она. — Как ты посмел на женщину руку поднять? Неандерталец!
Последнее слово она произнесла уже почти спокойным тоном, заронив во мне надежду.
— А что мне оставалось делать? — миролюбиво вопросил я. — У вас началась истерика, и мне пришлось применить испытанное народное средство. Вы же набросились на меня как дикая кошка!
— Ненавижу вас! — кокетливо надулась она. И тут же упала мне на грудь, обливаясь горючими слезами.
В течение нескольких минут я только гладил ее по спине и бормотал слова утешения. Затем предложил:
— Может, вам лучше вернуться домой и лечь в постель? Если хотите, могу выписать вам хорошее успокаивающее средство. Поспите, и вам сразу полегчает.
Незнакомка с шумом высморкалась. Вид у нее был пренесчастный.
— Я останусь здесь до возвращения моей рыбки, моего Пиф-Пафа, — с обожанием пробормотала она.
— Но доктор Поттер-Фиппс может задержаться на всю ночь, — возразил я. И тут же, увидев ее гневно вспыхнувшие глаза, поправился: — В том смысле, что после гольфа его могут к больному вызвать, и все такое…
Ее голова бессильно поникла.
— Отвезите меня домой. Пожалуйста. Я не могу этого вынести. Не оставляйте меня одну.
— Ну что вы… — замялся я. — Я не могу.
— Пожалуйста! — взвыла она. — Умоляю вас. Это недалеко. Совсем рядышком.
Меня по-прежнему обуревали сомнения. Наконец я решился.
— Ну что ж, я отвезу вас. — Ведь должен же я был каким-то образом от нее избавиться. — Только обещайте, что по пути будете вести себя прилично.
Она поспешно закивала, словно провинившаяся школьница.
— Обещаю.
Я помог ей выйти на улицу и, остановив такси, забрался следом за ней на заднее сиденье.
— Есть дома кто-нибудь, кто сможет за вами присмотреть? — спросил я.
Она молча покачала головой.
— А есть у вас родственники или друзья, которых можно об этом попросить?
— Я их всех ненавижу!
Я полюбовался в окно на ярко-синее небо, на солнце, весело золотившее крыши домов, и вдруг пожалел, что я не мальчик, который таскает вслед за Пиф-Пафом клюшки для гольфа.