— Видите ли, доктор, во время Первой мировой войны мне как-то довелось сидеть в одном окопе и…
Или:
— Ах, доктор, я стала плохо чувствовать себя с тех самых пор, как мой муж подался в десантники…
Когда как-то вечером за ужином я поделился своими сложностями с доктором Фаркухарсоном, он усмехнулся и сказал мне:
— О, им просто нужно, чтобы рядом была какая-то живая душа. Друзьям надоедать они не хотят, а родные их уже не слышат. Викария они побаиваются, вот и получается, что, кроме доктора, поплакаться в жилетку им некому. — Он принялся прочищать чубук трубки тонким скальпелем, который специально для этой цели держал на камине. — Пусть я и бронтозавр от медицины, но я их прекрасно понимаю. Увы, нынешнее поколение врачей не воспитывают в таком духе. Глупо, да? А ведь любого практикующего врача спросите, и он скажет вам, что половину времени вынужден просто выслушивать пациентов и сочувствовать им. А ведь это раз в десять труднее, чем лечить их, вы уж поверьте старику. Скажите, вы пользовались термометром?
— Нет — каким образом? У нас ведь только один в приемной, да и тот разбит.
— Верно, разбит, — вздохнул доктор Фаркухарсон. — Впрочем, кому нужен доктор, который и без него не способен определить, лихорадит ли больного? Вам-то без термометра, конечно, никуда. В рот больному засунете и — наслаждаетесь тишиной сколько влезет. Или заткнете уши рожками стетоскопа… От этого, правда, толку меньше — половина здешних пациентов скорее даст себя зарезать, чем оголится перед доктором хоть по пояс. Еще можно измерять пульс, а при этом хмуриться — от страха у многих язык отнимается. Можно даже без часов обойтись. Я, например, долго не мог позволить себе обзавестись часами и полтора года пялился просто на сложенную ладошку, и, представьте себе, никто даже не заподозрил подвоха.
Я закивал.
— Что же касается зрителей, постарайтесь их чем-нибудь занять. Все, конечно, обожают наблюдать, как появляется на свет младенец, но еще больше местные обитатели любят играть в сиделок. Пусть кипятят воду и носят ее — чем больше, тем лучше. Когда всю посуду займут водой, велите рвать простыни на бинты. — Доктор Фаркухарсон попыхтел трубкой и продолжил: — Никогда с места в карьер не спрашивайте больного: «На что жалуетесь?» Вам ответят примерно так: «Вы должны знать, доктор, — я вовсе не из тех, кто жалуется на здоровье, однако…» И пошло-поехало. Не начинайте также с вопроса «Что с вами?» — потому что вам могут ответить: «А я-то думал это от вас услышать, доктор». Никогда также не спрашивайте: «Что привело вас ко мне?» В девяти случаях из десяти вам скажут: «муж», «жена» или даже «ноги». Как бы вам ни хотелось поспеть к ужину домой, наберитесь терпения и всегда выслушивайте все жалобы больного, сколь бы длинными и утомительными они ни казались. Порой к вам приходят совсем по другому поводу, но смущаются или просто боятся выложить без утайки все, что их тревожит. И всегда выдавайте им хоть какое-то снадобье, даже если вы, как и все Фармацевтическое общество, уверены, что оно абсолютно бесполезно, — ведь утопающий хватается за любую соломинку. Никогда не произносите вслух, что «это случай интересный». Даже у больных ведь хватает ума понять, что интересные для нас случаи только те, в которых мы ни уха ни рыла не смыслим.
Я вновь согласно кивнул.
— Немножко опыта, и половине больных вы сможете ставить диагноз прямо с порога, — произнес доктор Фаркухарсон после короткого молчания. — Медные трубы на стенах и тигриные шкуры на полу — верный признак гипертонии. Коробочки шоколадных конфет на пианино и раскормленный пекинес на коврике — переедание и избыточный вес. Неоплаченные счета на туалетном столике и сигаретный пепел на ковре в гостиной — язва двенадцатиперстной кишки. Бегонии на подоконниках и салфетки на креслах и диванах почти всегда в моей практике указывали на запор. Все вполне логично. Если держать ушки на макушке, то не нужно залезать под кровать и проверять, не прячется ли там любовник, чтобы определить у женщины сексуальную неудовлетворенность. И никогда не стесняйтесь справляться насчет семейных психических заболеваний. Лично я всегда начинаю с вопроса: «Сколько у вас родных в психушке?» И вы даже не поверите, что я слышу в ответ даже в лучших семьях. Однако я заболтал вас, старина, — извиняющимся тоном произнес доктор Фаркухарсон. — Теперь сами немного мне расскажите. Что-нибудь интересное сегодня подвернулось?
— Один необычный психический случай, — сказал я. — Пришел фермер с жалобой на то, что испытывает сильнейший оргазм всякий раз, как сморкается.