— Не переживай, не долго тебе с нами мучиться, — ржёт НВ, поддёргивая рукава «водолазного костюма», как она называет своё праздничное платье. — Скоро переберёшься вон на ту сторону.
И меня тоже пробирает смех, когда я вижу там, напротив нас, отдел Танкова, занявший столик за вторым диванчиком. И тоже в углу, а не возле танцпола и сцены, где расселось начальство.
Но я знаю, что так расстроило Светочку на самом деле. То, что Рыжей Бороды с ними нет.
Он как раз там, в первых рядах. Мне даже нет нужды вытягивать шею, чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на Светочку. Она, как прожектор, высвечивает его синим взглядом, в какую бы точку зала наш Трах-Тибидох-Хоттабыч не отправился.
И, кажется, с той поры как она узнала, что он сын Елизарова, Артём Рыжебородович стал ей втройне интереснее. Хотя нет, чего это я наговариваю на Светочку: она и раньше к нему неровно дышала. И, судя по всему, строит на него большие планы на этот вечер.
Глава 6
Вот и славно. Может, переключится Рыжий на Светку и хоть здесь отстанет от меня. И так достал.
А мы, не смотря на Светкин пессимизм, хорошо сидим.
Еда вкусная. Шампанское — рекой. Поздравительные речи не особо утомляют. Музыка классная. А ди-джей так и вообще красавчик: весёлый, позитивный, юморной. И, едва первые активистки отправляются танцевать, иду к ним.
— С Новым Годом! — хрипит «красавчик» в микрофон, очередной раз поздравляя лично директора Сергея Ивановича Елизарова и весь дружный коллектив компании «ЭйБиФарм».
И мы радостно вторим ему из зала. Кричим, свистим, аплодируем, и машем руками, ногами и юбками под неизменные на всех новогодних вечеринках хиты девяностых, а может, даже восьмидесятых.
— Всё бы хорошо, — запыхавшись после очередного «казачка» обмахиваюсь я рукой. Мы с Витальевной уходим к себе за столик, освобождая место для действа под названием «Позовём Дедушку Мороза». — Но было бы ещё лучше, будь эта феерия действительно накануне праздника. А то десятое декабря. Словно мы не новый, а прошлый год встречаем.
— Так Елизарову быстрее надо было думать, — дует в свой водолазный костюм НВ, оттягивая его на груди. — Но он же как всегда: то ему дорого, то в «столовку» не хочу. Вот и определился, когда уже во всех приличных местах предновогодние пятницы-субботы забили, — отвечает она, а потом орёт вместе со всеми: — Дед Мо-роз!
— Борода из ваты, — трясу я заложившее от её вопля ухо.
— Дед Мороз — это хорошо. Дед Мороз подарки будет раздавать, — потирает руки Витальевна и толкает меня в бок. — Путёвочки, телефончики. Елизаров никогда жадным не был, а этот год удачный, прибыльный, так дядя Серёжа расщедрился.
И Дедушка Мороз приходит. Шлёпая большими валенками, сыплет стихотворными поздравлениями. Любезный официант наливает нам шампанское. А Снегурочка, блестя мишурой на коротенькой аля-шубейке, начинает викторину.
— Они Новый год отмечали на даче, — надрывается она в фонящий микрофон. — И это был фильм…
— Джентльмены удачи! — хором продолжаем мы.
— Ей повезло со всеми сразу встретиться. Об этих братьях фильм…
— Про нашу Светку, — смеётся Витальевна, перекрикивая ответ: «Двенадцать месяцев». На что и без того нервная Светочка фыркает и обиженно отворачивается от нас, развернувшись на своём неудобном стуле всем корпусом.
«Ой, ой, ой!» — смеясь, хором передразниваем мы её с Витальевной.
Вновь начинаются музыка и танцы. Нас прибегают поздравить девчонки со склада. Потом девчонки с отдела продаж. Потом мы идём фотографироваться группками, с начальством, в одиночку.
И снова пьём шампанское, уже втроём, вместе с простившей нас Светкой, сидя на своём шикарном диванчике. Вечер продолжает быть чудесным.
Но наш Светик-Семицветик вдруг резко выпрямляет спинку, поправляет платьице, и на её идеальном кукольном личике застывает выражение просветлённости и сосредоточенного ожидания, как у дрессированной собачки.
Я точно знаю на кого она замерла в этой охотничьей стойке. Перевожу взгляд в центр танцпола, когда тот, на кого у Светочки уже начала выделятся слюна, как раз отходит от толпы и качаю головой:
— Не пойму, что за дурацкая мода бороды отпускать?
— Да брось, ему идёт, — поводит плечиками Светочка.
— А мне кажется, без бороды был бы краше, — пытаюсь я представить без бороды нашего Меднобородого, но с воображением как-то не задалось.
— А мне интересно, как с ним целоваться, — склоняет голову Витальевна, тоже рассматривая Трах-Тибидоха. — Щекотно же. Я уж про остальное молчу.
— Наталья Витальевна! — вспыхивает Светочка.
— А что, Наталья Витальевна? — принимается подливать НВ шампанское, хитро косясь на Светку. — Ладно, расскажешь потом, — и втихаря толкает меня под столом.
На что Светочка снова фыркает и отворачивается.
А я за компанию с ней слежу, как Рыжебородый расточает улыбки.
Аки Красно Солнышко обходит столики, будто решил никого не обделить своим вниманием.
Грациозно, как танцор, раскланивается главному бухгалтеру. Вызывает дружный приступ придурковатого смеха в ответ на свою шутку за столиком «продаж». И демонстрирует во всей красе подтянутую задницу (тут я, пожалуй, не буду спорить, задница шикарная, а пиджак он где-то потерял), когда наклоняется поцеловать руку бывшему начальнику производства Елизавете Марковне, заслуженному работнику предприятия.
— Если честно, я очень удивлена, что он сын Елизарова, — перегибается через меня наша отходчивая Светочка к Наталье Витальевна, чтобы донести до неё свои выводы. — У них же ничего общего.
— Просто надо бороду сбрить, — усмехаюсь я.
— Вот заладила: сбрить, сбрить, — но вместо того, чтобы очередной раз фыркнуть, улыбается она. Той самой своей улыбочкой, когда на щеках у Светочки появляются аппетитные ямочки. Она цедит мне сквозь зубы: — Идёт ему борода.
— Ну, идёт и пусть идёт, — миролюбиво соглашаюсь я, выдвигаю перед собой стул и складываю на него уставшие ноги, ощетиниваясь каблуками.
Потому что не ради нас менеджер отдела закупок Светлана Тополева демонстрирует свои ямочки. Будь он не ладен, Артём свет Сергеевич направляется к нашему столику.
Отвешивает комплимент Наталье Витальевне. Приветствует улыбкой Светочку. А потом только снисходит до меня.
— Танкова, это ты от меня тут оборону держишь своими осадными кольями? — останавливается он у моих ног, косясь на каблуки, которые я и не думаю убирать со стула. — Тебе зачем? Ты и так как танк.
«Что значит, как танк? — мысленно возмущаюсь я. — Это ты на что, гад, намекаешь? Что я непрошибаемая? Или толстокожая? Или пру как танк?» Но открыто не могу же я нахамить начальнику. Мне ещё с ним работать.
— Просто ноги устали, Артём Сергеевич. И я, может, и танк, но сегодня по случаю праздника не на гусеничном ходу.
— Тебя это не спасёт, — неожиданно плотоядно улыбается он и оглядывается, когда ди-джей объявляет конкурс. Для пар. — Пошли!
— Нет! — возражаю я не столько из-за конкурса, это я всегда «за», сколько на его протянутую руку.
— Да! — помогает он мне подняться и, вцепившись как клещ, утаскивает за собой.