— Есть предложения? — выплёвывает он мандарин.
— А слабо поднять меня на руки?
— Обижаешь, — хмыкает Хоттабыч, тут же сообразив, что именно надо делать, и подхватывает меня как пушинку. Хоть я, конечно, вовсе и не пушинка, а все пятьдесят килограммов при росте в метр семьдесят, но Мистер Бородатая Олимпия парень мускулистый, справляется без труда.
Бородой, как веником, сталкивает мандарины с подноса прямо на моё шикарное платье, пока я пытаюсь слишком сильно не смеяться и животом не трясти. А я обнимаю его за шею, чтобы по дороге не растерять лежащие теперь между нами мандарины.
Перебежав к другому столу, он стряхивает с меня фрукты на пустой поднос. Придерживает один, чуть не улизнувший моей филейной частью. И я опять трясусь от смеха, прячась у него на шее от стыда, пока он экспрессом доставляет меня в центр к ведущему.
— Проявив чудеса сноровки и находчивости, у нас снова побеждает пара Лана и Артём! — объявляет ведущий в микрофон. — Девушку уже можно поставить, — улыбается он.
— Ничего, я подержу, — улыбается Рыжий. — Вдруг ещё пригодится.
Но когда над нами хлопают победную хлопушку и подходят вручить пакет мандаринов, перевязанных подарочным бантом, всё же возвращает меня на грешную землю, за всё это время даже толком не запыхавшись.
«Ну хоть для чего-то она пригодилась», — стряхиваю я с его бороды прилипшее конфетти, пока он поправляет мои сбившиеся в сторону бусы, а потом откидывает назад свою густую, свисающую на глаза чёлку.
И странное чувство накрывает меня, когда борода оказывается мягкой и одновременно жёсткой. Я ловлю себя на том, что мне это нравится, то, как пружинит она под моей рукой. И как держит при этом форму, и вызывает весьма приятные тактильные ощущения, которые я даже не знаю с чем сравнить. Львов я раньше не гладила.
— Из вас вышла отличная команда. Даже не побоюсь этого слова пара, — снова рассыпается похвалами ведущий.
«Пара, как же, — кошусь я на Танкова, когда, и не думая смущаться, он кладёт руку мне на талию и прижимает к себе, Наглая Рыжая Морда. — Осторожнее, Артём Сергеевич. Не заиграйтесь!» — как бы невзначай выворачиваюсь я, чтобы поправить сползшие сапоги.
— И я не зря говорю «пара», — вещает ведущий в микрофон, — потому что следующий наш конкурс как раз для настоящих пар и горячих сердец. Если вы и в нём победите, — разворачивается он к нам, разводя руками, и явно провоцируя.
— Объявляйте, — лыбится Танков, глядя не на ведущего, а на меня. Получает мой согласный кивок. — Мы участвуем.
У меня душа уходит в пятки, когда вносят вазу с кубиками льда.
— Только для смелых! Только для двоих! Победит тот, чья пара быстрее растопит лёд друг об друга.
— О, нет! — зажимаю я рот рукой, когда мне вручают этот кубик. И все участвующие парни протягивают ладони, а мой… вытаскивает из брюк рубашку.
Уже одно это действо, то, как расстёгивает пуговицы этот Бородатый Жиголо вызывает бурю восторга у зрителей, а уж когда я кладу холодный кубик на его подтянутый живот, зал взрывается визгом, овациями, аплодисментами и, кажется даже стонами.
— О, чёрт! — выдыхает он и задирает голову на моё ледяное прикосновение.
«Ой, мама!» — в пылу азарта вожу я то одной, то другой рукой по кубикам его напряжённого пресса, тая лёд, а он мужественно терпит, затаив дыхание.
— Давай, давай, дотаивай, зараза, — стираю я воду, стекающую ручьями за ремень брюк и вдруг соображаю, что я сейчас коварно сделаю.
Демонстративно отвернувшись, я оттягиваю ремень и самую последнюю льдинку, не глядя, бросаю туда.
— Танкова, — цедит он сквозь зубы, но его слова тонут в гвалте восторга и смехе ведущего в микрофон.
— И это бесспорная, абсолютная, блистательная победа! — провозглашает «красавчик». — Ребята, вы — молодцы!
Жмёт он руку Бороде, а потом вручает мне мягкую игрушку в виде двух целующихся мишек.
— Мы победили! Победили! — радостно подпрыгиваю я, подняв над собой приз, а потом поворачиваюсь. — Это я можно оставлю себе?
— Это всё тебе, — так и не застегнув рубашку, забирает он отставленное в сторонку шампанское, пакет мандаринов, вкладывает в мои руки и улыбается… даже не знаю… гордо? Как крутой лев перепрыгнувшему расщелину львёнку? Счастливо? Как взрослый орёл, наблюдая за первым полётом птенца? Или с восхищением?
В пылу азарта, адреналина, драйва во время всех этих соревнований я запомнила, почувствовала только запах его кожи и не знаю почему, но именно сейчас этот оставшийся на мне древесный запах вдруг меня смущает.