— Нехрен было ключи давать той, которой надо звонить перед приездом! — отрезала Карина, выходя за дверь.
Играющую музыку и неловкую тишину перебила Славка.
— Мама, а что такое нех-рен? Это на немецком?
Владислав
Вот уж действительно, беда не приходит одна. Когда такое было, чтобы Карина самовольно являлась ко мне домой? Никогда! Надо же ей было притащиться со своими ужинами, именно в этот вечер...
— Старинный болгарский язык,— усмехнулась Василиса, отвечая на вопрос дочери. — Только ты так не говори.
— Проходите, ужинать будем, — пригласил я, чтобы сменить тему.
— Ну уж нет. Есть то, что приготовила твоя девушка, мы точно не будем.
— Почему? Она не знала о вас, плюнуть туда точно не успела, да и Карина не так глупа.
— Потому что она его готовили не для нас. У тебя есть спагетти? — спросила Василиса разуваясь.
— А где Кисель? — спросила Слава, торопливо раздеваясь, как и её мать.
— Сейчас всё найду.
Эти двое находились в моём доме меньше пяти минут, а уже столько событий, развеивающих мою скуку. Я и не заметил, как заржавел, живя по одному и тому же расписанию. Работа, дом, скучные ужины с Кариной. Ничего интересного.
А теперь я вынужден был искать кота по всему дому и добывать спагетти на ночь глядя... И мне это нравилось.
Отыскав Киселя у себя в спальне, я вручил его Славе.
— Какой огромный! — восхитилась девочка, бережно прижимая к себе меланхоличного рыжего кота.
— Этот толстяк её не поцарапает? — с тревогой спросила Василиса.
— Нет, что ты. Ему всё равно, он немного странноватый. Настолько ленивый, что в любой непонятной ситуации растекается по полу, как кисель.
— Можно я с ним поиграю в гостиной? — спросила Слава.
— Конечно, чувствуй себя здесь как дома.
Девочка, сопя от усердия, потащила Киселя в гостиную. Как она собиралась играть с этим увальнем мне было непонятно, но очень любопытно, поэтому я поторопился решить вопрос с ужином.
— Идём на кухню, я поищу спагетти.
Василиса последовала за мной, достав перед этим из сумки свои домашние тапочки, удивляя меня этим. Вроде всё та же, но уже совсем другая.
— Ой, а тут как раз спагетти!
Василиса нахмурилась, глядя на кастрюлю с кипящей водой и лежащую на столе пачку макаронных изделий.
— Ну, технически она их ещё не приготовила. Но соус я сделаю свой, тем более что это? Что-то с морскими гадами, Славка такое не ест, — фыркнула Лиса, берясь за пачку.
— Отлично, в холодильнике для своего соуса сама что-то ищи, а я тогда выберу для вас комнаты.
— Зачем комнаты? Нам на сегодня хватит одной. Есть с двухспальной кроватью?
Вопрос Василисы застал меня врасплох. Комнат в доме было с запасом, но они все пустовали.
— Вспомнил! У меня только одна комната с кроватью. Моя спальня. Остальные пустуют.
— И где же ты будешь спать? — удивилась Лиса, с шумом отправляя спагетти в кипящую воду.
— Я могу на диване перекантоваться, а завтра решу вопрос.
— Годиться, — согласилась Василиса, бросив в мою сторону колкий взгляд. — Бельё постельное смени, пожалуйста.
Мне точно не показалось, но в её фразе о белье звучали нотки ревности.
Василиса приготовила свой ужин и накормила дочь, Слава вернулась к играм с Киселём, каким-то неведомым образом заставив его охотиться за бантиком на верёвочке, а я вернулся к нашему недавнему разговору.
Мы сидели за столом, пили чай и со стороны должно быть выглядели как давние муж с женой. Так бы и было, если бы не Василиса.
— И что же всё-таки произошло? — спросил снова, Лиса устало прикрыла глаза.
— А сам догадаться ты не можешь? Слава его дочь, ты знаешь сколько ей лет, — с трудом произнесла Василиса, не глядя мне в глаза.
Нутром я чувствовал в этом какие-то недоговорки. Она что-то явно скрывала.
— Мы с тобой трахались как кролики до самого последнего дня, какая там разница? Один день? Неделя? Две? Они ничего не значат, с чего ты решила, что Слава его дочь?!
— Тише, она не глухая, — процедила Василиса, бросая взгляд в сторону гостиной.
Там так гремел телевизор с какими-то адовыми мультиками, что я едва слышал смех девочки, играющей с котом.
— Не переводи тему.
— Мы делали тест на отцовство. Девяносто девять и девять из ста, что Слава... Купцов, она не твоя дочь.
Василиса
От нежелания Славы понять, что Лев отец моей дочери мне становилось только хуже. То и дело просачивались мысли, что он этого жаждет и не потому, что ему хочется заполучить Славкино наследство.
— Мы делали тест на отцовство. Девяносто девять и девять из ста, что Слава... Купцов, она не твоя дочь, — я чётко ответила ему, чтобы забыл, перестал про это думать и терзать меня тем самым.
Купцов смотрел на меня в упор с каменным лицом, словно изваяние, а не человек. Отмер и вновь заговорил, лишь когда я отвела взгляд.
— Ты знаешь, а вот я теперь не верю своему другу. Ни в чём. Да и друг ли? Ты была моей, а дочь его? Вот так просто взяла и изменила мне с ним? Не верю. Сделаем ещё один тест, — заявил Купцов, горько усмехнувшись.
Он поднялся из-за стола, и чашка чая в его руке сменилась на стакан с алкоголем.
— Будешь?
— Нет.
— Так всё же, что там произошло между вами шесть лет назад? Я хочу знать, — Купцов говорил спокойно, даже излишне тихо, убеждая по-доброму рассказать всю правду.
Он с шумом пододвинул стул ко мне, сел широко раздвинув ноги, и упёрся локтями в колени, глядел на меня исподлобья и ждал. Купцов упорно ждал ответа, а я... Я что? А я ничего не могла произнести, как и шесть лет назад.
Столько глупых попыток, набрать заученный номер, написать в сообщение, письмо отправить в конце-то концов! Ничего... Меня блокировало осознание, что правда причинит ему больше боли чем моё упорное молчание. Озвучить правду, признаться в том, какая я гадина, было невозможно. И этот ступор, в который я впадала каждый раз при попытке рассказать, он не просто так следовал за мной все шесть лет и теперь, когда Слава вновь сидел напротив меня в своей любимой позе.
— Ни к чему теперь. Прошлого нам всё равно не вернуть, со Льва ты не спросишь, а я устала и хочу спать, и Славке давно пора.
Взглянув беспристрастно на часы, я поднялась с места, чтобы идти за дочерью, когда Купцов поймал за руку.
— Ой Лиса... — шепнул он, перебрав мои пальцы своими, медленно отпуская мою руку.
У меня скулы свело и сердце словно бухнулось в желудок от этого давно забытого, но по сей день будоражащего действия Купцова.
— Дочь! Хватит терзать кота! Спать пора!
Я пошла за Славкой, забыться в заботах о ребёнке мне всегда было проще простого. Первые годы материнства, для кого-то самые сложные, а дочь для меня стала настоящим спасением. Бессонные ночи, полное непонимание что делать с орущим сутками младенцем, колики, зубы и прочие прелести. А я была по-настоящему счастлива засыпая на ходу и в любом положении, ведь думать и жалеть обо всём что наделала, мне было некогда.
Слава никогда не была свидетельством моего предательства, она стала для меня спасением от этого вопреки здравому смыслу. Вопреки тому, что я была вынуждена пересекаться с её отцом, которого терпеть не могла.
— Ну мам! Можно мы ещё немного поиграем? — заканючила Слава, убаюкивая Киселя словно кукольного младенца.
На нём уже были чепец и кофточка от взятой из дома куклы. Была бы коляска, кот бы в ней уже прописался.
— Так, ты зачем на него это нацепила? Снимай сейчас, же, не мучь животное! — начала я ругаться, и тут же мой авторитет был подорван Купцовым.
— Да брось, Киселю нравится, смотри, как балдеет! Да он даже мурлычет, — подтвердил Слава, взяв кота на руки.
— Ну так нянчись тогда, а нам спать пора. Завтра в детский сад я её не подниму. Слава, — я протянула к дочке руку, и она всё же надувшись взялась за неё.
— А Кисель? Моя спальня его законное место, — с довольной ухмылкой Купцов протянул кота обратно Славе.