– Да ладно!!!
– Ну а что ты хотел, у нас не курорт…
Когда мы вернулись с обеда к нашим станкам, Анжелика смерила меня оценивающим взглядом.
– По-моему, ты потихоньку осваиваешься. – Щас ещё часок погоняешь балду на картошке, а потом пойдём на гриль – это гораздо серьёзней.
– Гриль я люблю, особенно на дачке под коньячок… – скривился я в подобии озорной улыбки.
– Ну, вот и ладушки! – весело сказала Анжелика. – Коньяк не обещаю, но крепкий сон этой ночью у тебя будет точно.
А я почувствовал, как у меня по спине пробежала пара мурашек.
Местный гриль ничего общего с грилем в общечеловеческом смысле этого слова, разумеется, не имел. Аппарат состоял из двух металлических створок, каждая из которых, по сути, являлась электрической плитой. Когда оператор раскладывал на нижней створке котлеты и нажимал кнопку, вторая опускалась сверху и на несколько минут скрывала серую мясную плоть. Самой волнующей процедурой, без сомнения, было раскладывание замороженных скользких котлет на раскаленной поверхности гриля. Поскольку это делалось без использования какого-либо инструмента типа лопаток или вилок, новый сотрудник имел хороший шанс пожарить вместе с котлетой собственный палец. Рядом с грилем лежал целый набор всевозможных скребков и тряпочек, посредством которых мне предстояло поддерживать створки в перманентной чистоте. Анжелика продемонстрировала пару движений скребком и оставила меня на какое-то время их отрабатывать. Доведя до блеска одну створку, я занялся верхней, которая образовывала с нижней угол в сорок пять градусов. И, вспомнив процесс очистки машины от снега, повел скребок снизу вверх…. Вязкий, кипящий жир полился на мою руку. Боль была зверской. Ёмкие фразы, которые я орал, тряся рукой и вытирая остатки жира о форменные брюки, из нормативной лексики содержали только предлоги. Зато вызвали явное понимание и уважение окружающих…
– Это еще херня, – заявила Анжелика, смазывая мою лапу какой-то дрянью, по консистенции похожей на обжёгший меня жир. – Вот у нас тут на днях один придурок в ночную смену вылил на себя ведро кипятка. Так у него теперь шкура на ногах, как у мутанта.
– И часто у вас такое происходит?
– Случается, – загадочно улыбнулась Анжелика.
Когда по окончании смены я открыл неприметную дверь в зал и смешался с толпой клиентов, у меня было ощущение, будто я вырвался из преисподней. А уж когда утонул в нежной коже автомобильного сиденья под музыку радио Jazz, я осознал, что рай на земле – вполне объективная реальность.
Следующие несколько дней трэйнинга отличались от первого только новыми производственными станциями и лицами коллег. Я научился таким необходимым в жизни вещам, как сборка сэндвича и приготовление яичницы из замороженной таблетки. Не говоря уже о разбодяживании водой кока-кольного концентрата и работе на кассе.
– Ну, я вижу, учёба прошла успешно, – сказал Виталий, разглядывая мою ошпаренную руку.
– Новый культурный опыт, – мрачно ответил я и потянулся в кресле, чтобы размять всё ещё нывшую спину.
– А мы тут всем отделом за тебя переживали. Особенно Круглова. Видимо, беспокоилась, что с твоим приходом в ресторан катастрофически снизится качество производимых там бутербродов. Ладно, чувствую, кровь у тебя потихоньку начинает густеть, скоро превратится в кетчуп, – ласково улыбнулся шеф. – Кстати, очень хорошо, что мы начали с производственного трэйнинга. У тебя, можно сказать, была возможность посмотреть, как живут низы. А сегодня получишь представление о работе компании на глобальном уровне – у тебя ведь в двенадцать ориентация с Андреем Лёвушкиным, нашим директором по маркетингу. В переводе с нашего на русский, ориентация – это знакомство с работой какого-либо конкретного подразделения. Так что, как выражаются наши англоязычные друзья, посмотришь на бизнес с вертолёта.
– Ну, супер, попробую свести концы с концами, – подыграл я оптимизму Виталика.
– Да уж, обязательно сведи. Знаешь анекдот? Выступает Горбачёв на Новый год по телевизору и говорит: у меня для вас, товарищи, две новости, плохая и хорошая. Плохая – это то, что уровень благосостояния в наступающем году будет по-прежнему снижаться. А хорошая заключается в том, что Политбюро приняло решение разрешить в стране гомосексуализм. Чтобы население могло сводить концы с концами.
На последней фразе Виталий звонко рассмеялся, а я постарался изобразить максимально широкую улыбку.