Впервые в англо-американской истории власть закона над творчеством истекла, и величайшие труды английской литературы – книги Шекспира, Бэкона, Мильтона, Джонсона и Баньяна – освободились от правового ярма. Нам трудно даже вообразить, насколько массовую политическую реакцию вызывало это решение Палаты лордов. В Шотландии, где действовало большинство «пиратских издателей», люди праздновали событие на улицах. Как сообщал «Эдинбург Адвертайзер», «ни одно частное событие доселе не привлекало такого внимания публики и даже не могло сравниться с положительным решением Палаты лордов, в котором столь многие были заинтересованы». «Ликование в Эдинбурге в честь победы над литературной собственностью: костры и иллюминации»[146]. В Лондоне, однако, – по меньшей мере, в среде издателей – реакция была столь же бурной, но с противоположным знаком. Вот что пишет «Морнинг Кроникл»:
«Согласно принятому решению… активы почти на двести тысяч фунтов общей стоимостью, честно приобретенные на публичном рынке и еще вчера считавшиеся собственностью, теперь обратились в ничто. Книготорговцы Лондона и Вестминстера, многие из которых продавали свои дома и поместья для покупки копирайтов, теперь разорены, а те, которые после долгих лет труда полагали, что обеспечили достойное материальное положение своим семьям, теперь остались без копейки за душой, и им нечего завещать своим потомкам[147].
«Разорены» – это явное преувеличение. Но не будет преувеличением сказать, что перемена была радикальной. Решение Палаты лордов подразумевало, что книготорговцы больше не смогут сдерживать рост и развитие культуры в Англии. С этого момента она стала свободной. Не в том смысле, что копирайт перестали уважать, ибо, разумеется, на ограниченный период времени после публикации книготорговец получал эксклюзивное право контроля над изданием книги. И не в том смысле, что книги стало можно воровать, ибо даже по истечении срока копирайта книгу все же приходилось у кого-то покупать. Свобода здесь подразумевает, что культура и ее развитие более не зависели от кучки издателей. Как и всякий свободный рынок, этот свободный рынок свободной культуры стал расти в соответствии с чаяниями потребителей и производителей. Английская культура стала развиваться так, как того хотели многие английские читатели, выбирая, что читать, а писатели – о чем писать. Появилась возможность выбирать такие темы, которые хотелось повторять и поддерживать. Выбирать в рамках соревновательного контекста, а не в той среде, где выбор доступной массам культуры и доступ к ней определяются горсткой людей, игнорирующих мнение остальных.
По крайней мере, это было правилом в мире, где парламент против монополии, где он противостоит протекционистским мольбам издателей. В мире, где парламент гибче, свободную культуру меньше стерегут.
VII глава
Регистраторы
Джон Эльзе снимает кино. Больше всего он известен своими документальными фильмами и весьма преуспел в распространении своего творчества. А еще он учитель, и я, сам будучи преподавателем, завидую той преданности и восторженности, которую питают к нему его ученики. (Я случайно повстречал на вечере двух его студентов. Он для них – бог). Эльзе однажды работал над документальным фильмом, в котором участвовал и я. Как-то в перерыве он поведал мне историю о свободе кинотворчества в современной Америке.
В 1990 году Эльзе снимал документальный фильм о постановке вагнеровского «Цикла о кольце». В основе сюжета фильма были рабочие сцены в Оперном театре Сан-Франциско. Рабочие сцены – необычайно забавный и яркий элемент оперного искусства. Представление они проводят в помещениях под сценой и на осветительной галерее, создавая замечательный контраст сценическому зрелищу. На одном из спектаклей Эльзе снимал каких-то рабочих, игравших в шашки. В одном из углов комнаты стоял телевизор, по которому, пока рабочие сцены резались в шашки, а оперная труппа пела Вагнера, как раз показывали «Симпсонов». Эльзе рассудил, что нюанс с передачей в телевизоре поможет придать эпизоду фильма нужную характерную окраску. Годы спустя, когда, наконец, нашлись средства на завершение картины, Эльзе попытался уладить вопрос с авторскими правами на те несколько секунд «Симпсонов». Ибо, разумеется, эти несколько секунд охраняются копирайтом. И, конечно же, чтобы использовать защищенный авторским правом материал, надо получить на это разрешение правообладателя, если никакие привилегии на «добросовестное использование» уже неприменимы.
Эльзе позвонил в офис создателя «Симпсонов» Мэтта Гренинга, и тот одобрил использование кадров из мультфильма. Как могли ему повредить четыре с половиной секунды изображения на крошечном телевизоре в углу комнаты? Гренинг был счастлив, что кадры попали в фильм, однако адресовал Эльзе к «Грейси Филмз» – компании, которая продюсировала мультфильм.
В «Грейси Филмз» тоже были не против, но они, как и Гренинг, проявили осторожность, поэтому посоветовали Эльзе связаться с головной компанией – студией «Fox». Эльзе позвонил в «Fox» и сообщил им об отрывке передачи на экране телевизора в углу комнаты и о том, что Мэтт Гренинг уже дал согласие. И тогда, рассказал мне Эльзе, выяснились две вещи: «Сначала оказалось,…что Мэтт Гренинг не владеет собственным творением, по крайней мере, некто (в «Fox») уверен в этом. Во-вторых, «Fox» затребовала с нас десять тысяч долларов в качестве лицензионных отчислений за использование этого, менее чем пятисекундного… совершенно непреднамеренного отрывка «Симпсонов», угодившего в угол кадра». Эльзе был уверен, что это ошибка. Он добился встречи с Ребеккой Эррера, считая ее вице-президентом по лицензированию. Он ей все рассказал: «Тут, наверное, какая-то ошибка… Мы добивались образовательного тарифа на свой фильм». Это и есть образовательный тариф, ответила Эррера Эльзе. Примерно через день Эльзе позвонил снова, чтобы убедиться в том, что он понял все правильно. «Я хотел убедиться в том, что уловил суть, – рассказал режиссер мне. «Да, вы уловили суть», – сказала вице-президент. За использование отрывка из «Симпсонов» в углу кадра документального фильма о вагнеровском «Цикле о кольце» придется заплатить десять тысяч долларов. А потом, к вящему изумлению Эльзе, Эррера добавила: «А если станете ссылаться на меня, я натравлю на вас наших адвокатов». Как позднее признался Эльзе заместитель Эрреры, «им на все плевать, они просто выбивают деньги». У Эльзе не было денег на то, чтобы купить право на отображение того, что показывалось по телевизору в служебном помещении Оперного театра Сан-Франциско. Воспроизводство этой реальности выходило за рамки бюджета режиссера документальных фильмов. В самую последнюю минуту перед выпуском фильма Эльзе при помощи цифровой техники заменил «Симпсонов» на кадры из другого фильма, «Дня после Троицы», над которым за десять лет до того работал сам. Вне всякого сомнения, некто – Матт Гренинг или «Fox» – владеет копирайтом на «Симпсонов». Этот копирайт – их собственность. Чтобы использовать этот охраняемый материал, требуется получить разрешение правообладателя. Если использование «Симпсонов» таким способом, как хотел Эльзе, запрещено законом, тогда режиссеру требовалось получить разрешение правообладателя, прежде чем вставить чужую работу в свою. А на свободном рынке цену на любое использование, по закону подконтрольное правообладателю, устанавливает владелец копирайта. Например, «публичная демонстрация» относится к тем видам использования «Симпсонов», которые контролируются правообладателем. Если вы делаете подборку любимых эпизодов, арендуете кинотеатр и продаете билеты на шоу «Мои любимые Симпсоны», вы должны получить разрешение от владельца прав, а тот (вполне заслуженно, на мой взгляд) может назначить любую цену – десять долларов или десять тысяч. Это его право, установленное законом. Но когда юристы слышат эту историю о Джоне Эльзе и компании «Fox», в первую очередь они думают о «добросовестном использовании»[148]. Ненамеренный показ четырех с половиной секунд «Симпсонов» – очевидное «добросовестное использование» мультфильма, а оно не требует получения чьего-либо разрешения.
Естественно, я спросил у Эльзе, почему он не положился на концепцию «добросовестного использования». Вот что он ответил:
«Неудача с «Симпсонами» стала для меня хорошим уроком, чтобы осознать глубину пропасти между тем, что юристы считают не относящимся к делу (в некоем абстрактном смысле), и тем, что безусловно применимо в практике тех, кто на деле пытается снимать и показывать документальное кино. Я ни секунды не сомневался в том, что это было явно «добросовестным использованием», в абсолютном правовом смысле. Но положиться на эту идею в конкретном случае я не мог, и вот почему. Прежде чем показывать наши фильмы, телеканалы требуют, чтобы мы приобрели страховку на случай ошибок и оплошностей. Агенты требуют детального «описания видеосигнала», в котором перечисляются источники и лицензионный статус каждого кадра фильма. Они имеют смутное представление о «добросовестном использовании», и заявление о таковом может совершенно застопорить процесс принятия заявки на показ фильма. Мне, вероятно, не следовало спрашивать Мэтта Гренинга в первую очередь. Но я знал (по меньшей мере, со слов других), что «Fox» долго и упорно выявляла и предотвращала нелицензионное использование «Симпсонов», равно как и Джордж Лукас приложил немало усилий для контроля за распространением «Звездных войн». Потому я и решил поступить в соответствии с буквой закона, полагая, что получу бесплатное или дешевое разрешение на четыре секунды «Симпсонов». Будучи режиссером документального кино, работающим до изнеможения и за смехотворную сумму, я меньше всего хотел рисковать неприятностями с законом – даже мелкими неурядицами из-за того, что пойду на принцип. Да, я поговорил с одним из ваших коллег в Стэнфордской школе права…, который подтвердил, что это было добросовестным использованием. Но он также уверил меня, что «Fox» «преследовала бы меня и донимала исками всю жизнь», вне зависимости от моих намерений. Адвокат дал мне понять, что вся борьба сведется к вопросу о том, у кого больше юридический отдел и глубже карманы, у меня или у них. Вопрос добросовестного использования обычно всплывает под конец проекта, когда на носу крайний срок сдачи, и у нас уже кончаются деньги».
148
Прекрасный аргумент в защиту такого использования как «добросовестного», хотя адвокаты и не признают этого, см. Richard A. Posner совместно с William F. Patry, «Fair Use and Statutory Reform in the Wake of Eldred» (черновик по делу автора), University of Chicago Law School, 05.08.2003.