Дори обняла его и сказала:
— Ты заставишь меня заплакать, хотя ты знаешь, как я ненавижу слезы.
— Я просто стараюсь немного побаловать тебя.
— Я знаю. Ты такой милый, и так здорово видеть тебя здесь, когда я совсем не ждала.
— Почему бы тебе не принять душ, пока я доделываю замки, затем мы сможем позавтракать и ты расскажешь мне о тысяче дел, которыми нам предстоит заняться.
Некоторое время спустя Дори вышла из ванной и услышала, как Скотт насвистывает в гостиной. Странное чувство удовлетворенности наполнило все ее существо. Никогда она не любила Скотта больше, чем в эту минуту. Вот уже второй раз он появляется неожиданно, как раз в тот момент, когда она больше всего нуждается в нем. И сейчас он врезает замки, чтобы обеспечить ее безопасность.
Раздался громкий стук, за чем последовало крепкое словцо. Дори улыбнулась. Было так уютно, что он здесь и заботится о ней. Словно муж.
Словно муж? Стоя перед зеркалом, она закатила глаза. Скотт не впервые выполнял мужскую работу у нее дома. Почему же она вдруг подумала о нем как о муже? Было ли это потому, что дом казался в большей степени домом, чем квартира, или причиной тому были гормоны? Она вытерла мокрые волосы полотенцем и нахмурилась. Несомненно, гормоны. Или ее подсознание. Как бы то ни было, она не хотела останавливаться на этих мыслях. Скотт был здесь, и она собиралась наслаждаться его обществом.
Она высушила волосы и надела единственную пару брюк, которые еще застегивались, и рубашку, задуманную как мешок. Скотт ждал ее у стола. Он налил апельсиновый сок и взял булочку из хлебницы.
— Так что это за таинственная тысяча дел, которыми мы должны сегодня заняться?
Дори прожевала первый кусочек булочки и сделала глоток сока.
— Как вкусно!
— Не увиливай, Дори. Что бы это ни было, будем делать все вместе. Я готов чистить выгребные ямы или заняться окнами.
Ее тронула его искренность. Дори не смогла сдержать улыбку.
— Это выглядит такой чепухой...
— Что бы это ни было...
— Мне нужно походить по магазинам! — призналась она.
Теперь рассмеялся Скотт.
— За чем?
— За всем, — ответила Дори. — У меня больше нет подходящей одежды, и я еще не готова к одежде для будущих матерей. Все такое неудобное, за исключением того ужасного платья, которое я купила на распродаже в прошлый раз — зеленое, с круглым отложным воротничком. И я не могу носить туфли на каблуке, а единственные приличные туфли без каблука — мои коричневые лодочки, и мне противно носить их с тем ужасным зеленым платьем и надеяться, что мои клиенты не разглядят их из-под стола.
— Отлично, — поддержал ее Скотт. — Рабочая одежда и туфли без каблуков.
— И мне нужны просторные брюки для моих занятий.
— Каких занятий?
— Мои подготовительные занятия к естественным родам. И мне также нужна подушка, чтобы не брать ее с кровати. Кейт говорит, что, если я пока не хочу носить брюки для беременных, я могу попробовать свободные спортивные штаны с начесом, но начес такой теплый, что мне все равно придется купить по крайней мере пару брюк для беременных.
— Кто такая Кейт?
— Кейт? Медсестра. Она собирается быть моей партнершей на занятиях и инструктировать меня во время родов.
— Твой инструктор? Я думал...
— Она очень компетентная, — быстро сказала Дори, прежде чем он смог закончить свою фразу. — Она много лет работала в роддоме и сейчас собирается учиться, чтобы стать дипломированной акушеркой.
— Что еще?
— Разве этого недостаточно? — поинтересовалась Дори. — Единственный путь для нее повысить свою квалификацию — это получить медицинскую лицензию.
— Я говорил о твоих походах по магазинам. Ты должна купить только одежду?
— Только? — недоверчиво повторила Дори. — Скотт! Платья, обувь, брюки. Это очень непросто. Это...
— С каких это пор прогулки по магазинам превратились для тебя в тяжелую обязанность?
— С тех пор, как мне приходится все начинать сначала. Я не знаю, как покупать одежду, чтобы она нигде не жала. Наверное, в любом платье я буду выглядеть как шар, точно так, как я сейчас выгляжу в этом дурацком зеленом платье.
— Просто не покупай больше ничего с отложным воротничком, — посоветовал Скотт и рассмеялся.
— Что здесь смешного? — сердито спросила Дори. — Мне не до смеха, — добавила она и, так как это не испортило его приподнятого настроения, настойчиво повторила: — Не до смеха. Я маленькая и толстая. И я не понимаю, почему ты смеешься надо мной.