— Дори, ты только послушай, что ты говоришь. Ты не толстая, ты беременная. И ты ведешь себя как беременная леди.
На минуту она замерла, потом рассмеялась.
— Я действительно веду себя как беременная леди. — Смех тут же замер, и на ее лице появилось серьезное выражение.
— Дори? — спросил Скотт с беспокойством. Она протянула через стол руку и коснулась его лица.
— Я только сейчас поняла, как я рада, что ты здесь. — И как я люблю тебя.
Он поймал и поцеловал ее руку.
— Если ты будешь смотреть на меня такими глазами, мы никогда не отправимся за покупками.
— Это будет так ужасно?
— Это будет нечестно, — объяснил Скотт. — Я приехал помогать тебе справляться с твоими неотложными проблемами, а не увеличивать их число. Я обещал, что ничего не потребую от тебя в этот уикенд, и я сдержу слово, имей это в виду.
— Даже?.. — произнесла она, бросив на него недвусмысленный взгляд.
— И особенно это! — ответил он. — Я принял обет безбрачия на этот уикенд.
— Не может быть.
— Да, это так. Я не собираюсь обманывать усталых беременных леди. Теперь ешь свою булочку, как послушная маленькая мама. Нам предстоит сделать много покупок.
После того как они побывали в трех обувных магазинах, Дори наконец нашла пару удобных лодочек, со вставками из крокодиловой кожи, нейтрального темно-серого цвета. Около обувного магазина находился магазин для будущих матерей, и она подобрала себе пару брюк цвета хаки и шикарный английский костюм, состоящий из платья и жакета. Чувствуя себя победителями, они зашли в кафе «Рубиновый вторник», чтобы неторопливо съесть ленч в тихом уголке.
Затем они обошли отделы деловой одежды в нескольких универмагах, но тщетно. Они было впали в уныние, но тут им попалась доброжелательная продавщица. В отчаянии Дори объяснила, что ей требовалось.
— Итак, вы хотите что-то свободное, но чтобы оно подчеркивало ваш деловой стиль, — обобщила продавщица.
— Но никаких белых отложных воротничков, — вмешался Скотт, и Дори дружески пнула его локтем под ребра. Сейчас ей было не до юмора.
— Кажется, я знаю, что вам подойдет, — сказала женщина и повела их к вешалке с комплектами одежды.
Дори нашла для себя серый жакет с широкими лацканами, отделанными черным шнуром, и два гармонирующих не отрезных платья: одно светло-серое, другое темно-серое, которые были удобны без пояса, а с жакетом напоминали костюм.
Дори уже надевала свою одежду в примерочной, когда продавщица принесла еще одно платье.
— Оно висело на вешалке проданных товаров. Это, возможно, не совсем то, что вы хотите для офиса, но оно такое женственное, что я подумала: возможно...
Платье было с заниженной талией, с приглушенно-белым цветочным орнаментом на бледно-розовом фоне. Широкий белый воротник был оторочен кружевом. Дори поколебалась, затем сказала:
— Почему бы и нет? Я примерю его.
Спустя несколько минут вернулась продавщица.
— Оно очень вам к лицу.
— Оно так отличается от того, что я обычно ношу, — заметила Дори.
— Почему бы не показать его вашему мужу?
— О, он... он не интересуется одеждой, — сказала Дори, решив не поправлять естественное, но ошибочное предположение.
— Он был очень внимательным, — заметила продавщица. — Это похвально.
Скотту платье понравилось, и Дори взяла на себя роль человека, замечающего только дурные стороны.
— Оно на самом деле не для офиса. Скотт поцеловал ее в щеку.
— Купи его. Ты можешь надеть его на поздний завтрак завтра.
— Я знала, что оно ему понравится, — сказала продавщица, ожидая, когда Дори передаст ей платье, чтобы повесить его на специальную вешалку. — Так приятно видеть любящих молодых людей. Он так смотрел на вас... — она драматически вздохнула. — Я словно вернулась на тридцать лет назад. Мой муж говорил, что я светилась, когда была беременной.
Дори протянула ей платье.
— Моя кредитная карточка...
— Но ваш муж...
— Он обычно не носит бумажник с карточками, а так как я собиралась взять с собой кошелек, то захватила и кредитную карточку.
Продавщица взяла карточку, которую Дори просунула через приоткрытую штору, и взглянула на нее.
— Я ее заполню, а вы потом распишетесь.
Все еще в белье, Дори присела на стул в примерочной и спрятала лицо в руки. Это ее не касается, разгневанно думала она, но все равно чувствовала, что поступила нечестно, лицемерно, не исправив ошибку продавщицы. Она стыдилась своей невинной лжи.