— Я выгляжу моложе своих лет, месье, — ответила девушка. — И, конечно, у меня есть рекомендации, чтобы доказать вам истину моих слов.
— Я бы хотел их видеть.
— Я схожу за ними в свой номер, — сказала Иоланда. — Но прежде я должна сказать вам одну вещь.
— Что такое?
— Я путешествую со своим… мужем… — Говоря это, Иоланда не смогла скрыть нотки беспокойства в голосе.
Конечно, это был подарок небес, что она получила возможность устроиться горничной хотя бы до прибытия в Париж. Но она не могла отправиться в путь без Питера.
— С мужем? — произнес Хартли несколько озадаченно. — А что умеет делать ваш супруг?
— Он опытен в обращении с лошадьми, — не замедлила произнести Иоланда, вспомнив, о чем она толковала Питеру совсем недавно.
— Он ездит верхом? Очень хорошо… прекрасно…
— Да, он прекрасный наездник.
— А есть ли у него рекомендации, чтобы доказать это?
— Конечно есть, месье. Он был на службе у сэра Питера Тивертона.
Услышав этот титул и имя, мистер Хартли явно вздохнул с облегчением и тут же сообщил девушке:
— Так случилось, что во время шторма один из верховых слуг, обычно сопровождающих карету его светлости, сломал ногу и теперь не в состоянии покинуть даже борт яхты.
— Я уверена, месье, что мой… супруг вполне заменит беднягу на этом месте, и вы будете им довольны. Он фактически управлял всей конюшней сэра Питера.
— Я бы хотел увидеться с ним немедленно, — тут же заявил Хартли. — И одновременно взглянуть на ваши рекомендации, — добавил он.
— Все будет исполнено, месье, — сказала Иоланда, — но вы должны дать мне хоть несколько минут, потому что мы еще не распаковали вещи.
Мистер Хартли с беспокойством посмотрел на входные двери.
— Его светлость может появиться в любой момент. Так что надеюсь, вы меня не подведете.
— Обещаю, вы не будете разочарованы, месье.
Все внимание мистера Хартли было сосредоточено на дверях.
— Скорее, скорее, — пробормотал он. — Я буду ждать вас здесь.
Иоланда подхватила подол юбки и стремительно взлетела по лестнице.
Она ворвалась в номер, где Питер возлежал на высоко взбитых подушках.
— Вставай! Я нашла для нас работу, а следовательно, и возможность попасть в Париж.
Питер приподнялся и взглянул на нее круглыми глазами.
— Что это ты болтаешь, сестрица?
— Я буду личной горничной… а ты — сопровождающим карету верховым… Быстро вставай. Мы должны написать сами себе рекомендации.
— Я думаю, что ты сошла с ума, — начал было Питер, но, заглянув в дверь соседней комнаты, увидел, что сестра уже открыла шкатулку с письменными принадлежностями, обтянутую дорогой кожей, доставшуюся ей от матери.
Иоланда открыла ее и бережно извлекла пару листков дорогой бумаги с тисненным на ней гербом Тивертонов.
— Поспеши, ты должен сочинить восторженную рекомендацию на самого себя от имени сэра Питера Тивертона. Напиши, что ты прекрасно управлялся с его лошадьми и что он огорчен твоим отъездом на родину и готов в любой момент принять тебя на работу обратно.
Питер с изумлением увидел, как Иоланда достала из шкатулки бутылочку чернил и большое перо.
— К счастью, я вспомнила, что мне придется писать распоряжения Гибсонам насчет наших дел в поместье. Поэтому я захватила с собой все письменные принадлежности. Пожалуйста, поспеши, Питер. Герцог появится в гостинице сию минуту. А мне еще предстоит написать рекомендацию самой себе.
— Какой герцог? — спросил Питер.
— Откуда я знаю его имя? Да и какая тебе разница, чью карету ты будешь сопровождать? Но наш будущий хозяин очень знатен, судя по услужливости владельца гостиницы, и очень богат, раз путешествует на собственной яхте. Еще я знаю, что с ним путешествует женщина по имени Габриэль Дюпре, и я обязалась стать ее личной горничной.
— Габриэль Дюпре? — воскликнул Питер. — Я не могу в это поверить.
— Почему? Ты что-нибудь знаешь о ней?
— Она известная актриса. На короткое время она появилась в Королевском театре, и весь Лондон сразу же о ней заговорил. Она прекрасна… просто божественна… О встрече с ней можно только мечтать. Все члены Уайт-клуба ее поклонники.
— А чем же она так уж заворожила вас? Своими талантами?
Питер помедлил немного, прежде чем ответить.
— Не столько сценическим мастерством, сколько своими нарядами.
— А как она была одета?
— На ней не было почти никакой одежды.
— Вот поэтому, вероятно, герцог и решил доставить ее обратно во Францию, чтобы не дразнить уж так английских мужчин, — резонно заметила Иоланда.