— Я, конечно, благодарен вам за ваше участие, мадам, но могу ли я довериться вам полностью? Вы или ваш супруг должны доставить послание по одному адресу.
— Положитесь на нас обоих, — твердо заявила Иоланда.
Ей было жаль верного слугу его светлости. Он выглядел таким растерянным.
— С вашего позволения я немедленно разыщу своего мужа, и вы сами убедитесь, что он достоин вашего доверия.
— Я полагаюсь на судьбу, которая дала мне шанс, — с неуверенной улыбкой выдавил из себя Хоукинс.
— Не унывайте! — успокоила его Иоланда и помчалась на поиски Питера.
В конюшне ей повстречался лакей. Он с наглой улыбкой загородил ей дорогу.
— Мадемуазель срочно вызывает Пьера! — решительно заявила Иоланда. — Где мне его найти?
Лакей противно ухмыльнулся.
— Побереги своего муженька, красотка! От таких вызовов к мадемуазель ничего для себя хорошего не жди…
— Не меня ли ты ищешь, дорогуша?
— Пусти! — Иоланде не оставалось ничего другого, как прибегнуть к силе.
Она локтем ударила нахального лакея. Тот опешил и отступил, но как истинный француз оценил женскую напористость. Он даже согласился отыскать «Пьера».
Прошло, как казалось Иоланде, очень много времени, пока фигура Питера не замаячила вдалеке в сумраке конюшни.
Иоланда сгорала от нетерпения. Ей так хотелось как можно скорее поделиться с братом новостями.
Когда он приблизился, она кинулась на него, как кошка, и начала шептать ему на ухо о том, что произошло в это утро.
Сперва Питер оторопел, а потом произнес в раздумье:
— Если французы задержут Илкстона в Париже, то и нас тоже. А если он уедет, нас вышлют с ним вместе… Какая нам разница?
— Великолепно ты рассуждаешь! — воскликнула Иоланда. — Истинно преданный слуга! Забудь о нас с тобой. Мы должны помочь его светлости. Что я скажу Хоукинсу? Ты сможешь подготовить лошадей?
— Я сам хочу поговорить с Хоукинсом, — с неожиданной решимостью заявил Питер. — Это не женское дело, сестричка.
Они прошли в господскую половину дома и очутились в гостиной.
— Герцог так и не просыпался. Спит, как мертвый, — сокрушенно сказал Хоукинс.
Иоланда похолодела от страха. Ей показалось, что мрачная тень смерти витает над его светлостью. Борясь с охватившим ее отчаянием, она вскрикнула:
— Мы должны спасти его! Должны!
Тем временем Питер вступил в переговоры с Хоукинсом.
— Значит, первое — доставить послание, второе — подготовить экипаж и лошадей к отъезду. Я правильно понимаю свою задачу? — спросил Питер дворецкого.
Хоукинс подтвердил это молчаливым кивком.
— Моя жена уже сообщила прислуге, что я вызван для личных нужд мадемуазель, — пояснил Питер.
— Надеюсь, прислуга в это поверит. Вы красивый молодой человек, — сказал Хоукинс.
Питер оставил это высказывание без внимания, но последующие слова Хоукинса его насторожили.
— Если вы, Латур, предадите его светлость, я вас убью… еще до того, как мы все попадем в тюрьму.
Куда подевался юмор, обычно искрящийся в его добрых глазах.
— Я вас не предам, — сказал Питер, чувствуя на себе пристальный взгляд сестры. — Я пойду на многое… Мы в одной связке. Что мне надо делать?
— Вам следует посетить одного господина… на Луврской набережной и спросить месье Бувье. Он судовладелец… его баржи снуют вверх-вниз по Сене.
Иоланда с трудом удержала возглас удивления.
— Так значит, вы собираетесь увезти водным путем его светлость из Парижа? — деловито осведомился Питер.
— А лошади, которых ты подготовишь, Пьер, — лишь прикрытие… Ты понял?
Англичанин Хоукинс не очень надеялся на сообразительность мнимого француза.
— Бувье достаточно умен и деятелен, а деньги, которые он за это получит, подстегнут его энергию.
Хоукинс протянул Питеру пухлую пачку французских банкнот.
Питер небрежно рассовал их по карманам.
— Я устрою хорошенький спектакль, рассказав слугам, что теперь нахожусь у мадемуазель на посылках и надеюсь на соответствующее вознаграждение.
Иоланде это высказывание брата не понравилось, но все же она не могла не улыбнуться. Питер был так хорош собой и так оживлен, когда ему было доверено важное дело. Участвовать в интриге, чувствовать свою необходимость, преодолевать препятствия — все это лило сладостный елей на его душу.
— Будь осторожен, друг мой, — напутствовал Хоукинс, вручая Питеру немногословное послание, тщательно завернутое им в грубую бумагу. — Едва ты покинешь особняк, за тобой могут следовать шпионы Фуше.
— А я уже подумал об этом, — улыбнулся Питер. — Я оседлаю самую быструю лошадку и проскачу пол-Парижа, якобы прогуливаясь. Ни один сыщик не уследит за мной, пока я не доберусь до набережной у Лувра.