— Пойди и убедись сама. Они не оставили мне ни единого пенни.
У Иоланды вырвался возглас ужаса. Чтобы убедиться своими глазами в том, что Питер не вообразил себе все это, она устремилась в его комнату.
Его сюртук был брошен на кровать, она обыскала все карманы и убедилась, что они действительно пусты.
Когда они садились на корабль, Иоланда видела, что он опустил банкноты, полученные от мистера Брестера, во внутренний карман, а соверены сложил в кошелек, который носил на поясе.
С опозданием она подумала в отчаянии, что ей надо было бы настоять на том, чтобы часть денег спрятать в своей сумочке. Но как она могла вообразить себе, что Питер — такой умный и сильный мужчина — вдруг впадет почти в бессознательное состояние от морской болезни и позволит так безжалостно ограбить себя.
Иоланда, тщательно осмотрев сюртук, опустила его на кровать и беспомощно оглянулась.
Питер наблюдал за ней, пребывая в полнейшем расстройстве.
— Черт побери! Что же нам теперь делать? — спросил он, обращаясь то ли к себе, то ли к ней.
— Пройдем в мою комнату, чтобы нас никто случайно не услышал из коридора, — предложила Иоланда.
Он подчинился и, войдя к ней в номер, плотно закрыл дверь за собой. После недолгого молчания она сказала:
— Может, нам стоит вернуться домой и постараться раздобыть еще какие-то деньги?
— Чтобы меня тут же арестовали?
— Да, конечно, нам нельзя возвращаться, — спохватилась Иоланда. — Но, Питер, мы же не можем жить под открытым небом и питаться воздухом, да еще в чужой стране? Когда я укладывала в сумку мамины драгоценности, я уже тогда подумала, что мы за них выручим очень мало.
— Я и раньше знал это, — отозвался Питер. — Все эти украшения лишь обычные побрякушки. Папа дарил их ей потому, что не мог позволить себе приобрести что-то получше.
— У меня еще есть шесть гиней, которые я сэкономила на домашнем хозяйстве, — сказала девушка. — И это все, что отделяет нас от голодной смерти.
— Что ты предлагаешь?
— Не знаю. У меня такое ощущение, что моя голова заполнена ватой, — вздохнула Иоланда.
— С моей головой происходит то же самое, — признался Питер. — Какой же я растяпа… какой безмозглый идиот, что не догадался, кто такие эти милые людишки, так заботящиеся обо мне. Они расправились со мной как с только что вылупившимся цыпленком…
Он продолжал по-всякому ругать себя. Питер называл себя дураком и болваном, безголовым провинциалом, который легко становится жертвой любого городского мошенника.
— Ты не должен так укорять себя, дорогой, — пожалела его Иоланда. — Ты же был болен.
— Да, очень болен, — выкрикнул Питер, — но это меня не извиняет.
Он с размаху упал снова на кровать и заявил:
— Лучшее, что я могу сейчас сделать, это отослать тебя обратно в Англию, а самому размозжить себе голову и вышибить оттуда мозги, если они там, конечно, есть…
Иоланда нежно погладила брата по растрепавшимся волосам.
— Ты не должен так говорить. Мы что-нибудь придумаем. Мы не должны впадать в панику при первой же неудаче.
Но Питер ее не слушал.
— Я вижу только один выход из положения, кроме самоубийства, — сдаться самому на милость врага. Мы оба вернемся в Англию, там я заявлюсь к властям и, каковы бы ни были последствия, расплачусь за свою глупость.
— Не думай, что я позволю тебе так поступить. Никогда!
Она взяла его руки в свои и крепко сжала.
— Я подумала, — сказала Иоланда после некоторой паузы, — что ты был прав, предлагая поскорее добраться до Парижа и узнать, живет ли там кто-нибудь из наших родственников. Вся трудность заключается в том, что надо найти способ, как нам попасть в Париж, ведь у нас нет денег…
Питер подавленно молчал, но по дрожи его пальцев она чувствовала, как он глубоко несчастен и как мучительно ищет выход из безнадежной ситуации, в которую они попали по его вине.
— Шесть гиней быстро иссякнут, если мы останемся здесь, — сказала Иоланда. — Мне почему-то кажется, что жизнь в Кале гораздо дороже, чем в других местах Франции.
— Не сомневаюсь, что это именно так, — согласился Питер.
— Когда мы вошли в отель, — задумчиво произнесла Иоланда, — я заметила, что все приезжие здесь люди из нашего круга. Как ты считаешь, имеет смысл… обратиться к кому-нибудь из них… за помощью?
Она испытующе посмотрела на Питера, но тот решительно покачал головой.
— А ты сама вообрази, каково было бы наше отношение, если бы к нам обратились двое совершенно незнакомых людей, которых мы никогда раньше не видели, и попросили одолжить им некоторую сумму, причем все это происходило бы в чужом городе и в чужой стране? И, конечно, мы были бы уверены, что эти деньги никогда нам не будут возвращены.