Борьба мамаш перерастала в борьбу детей. Одноклассники с Артемкой не дружили, на уроках вечно его подкалывали, смеялись, на переменах толкали, на физкультуре норовили сбить с ног, ударить, пнуть – в общем, избить. В отличие от мамы, Артемка не умел защищаться, он надеялся, что все уладится само собой, если не обращать внимания. На мамины и бабушкины вопросы «Почему ты весь в синяках?», «Почему у тебя кровь?», «Кто тебя так?» – он не отвечал. Юля ждала. Не вмешивалась.
Однажды Артемка попросил у бабушки денег на подарок.
– На подарок? Кому подарок? – Баба Рая ни разу не слышала, чтобы Артемка кому-то дарил подарки.
Его и на дни рождения ребята не звали. И учителям он наотрез отказывался дарить цветы и конфеты.
Оказалось, подарок Артемка решил купить Лизе, девочке из класса.
– Вы дружите? – неуверенно спросила баба Рая.
– Общаемся, – неохотно ответил Артемка.
И баба Рая так обрадовалась, что дала правнуку целых триста рублей, на которые он в сельской галантерее купил флакон духов.
После уроков Артемка с Лизой иногда вместе возвращались домой и заходили за магазин. Там начиналось поле, и можно было посидеть на лавочке, посмотреть вдаль, помолчать или поговорить. Местные алкаши обычно собирались либо рано утром, либо поздно вечером, а часа в два, в три никто детям не мешал.
Светло-бежевое поле с примесью зелени и белизны, с частыми черными пятнами – застыло. Жимолость, маральник, заросли можжевельника, таволги, лапчатки, кустарники облепихи, ясменник душистый, брунера, цирцея, эдельвейс хранили молчание и притворялись мертвыми до наступления лета. Даже когда ветер дул, травы не оживали, по крайней мере не подавали виду. Словно чучело зимы еще не сожгли, и радоваться было рано. Далеко впереди начиналась черневая тайга – малина, калина, черемуха, рябина, смородина, а еще кедрово-пихтовые леса и ленточные сосновые боры.
Артемка с Лизой смотрели, как летят облака над полем, и ничего не говорили. Лизины светло-каштановые волосы точно дополняли пейзаж – неподвижные, тонкие, холодные. Серые глаза позволяли облакам, движущимся все время в одном ритме, гипнотизировать себя, отвлекать от мыслей. Из кармана светло-бежевого легкого пальто у Лизы торчал голубой берет. Иногда девочка водила каблуком сапога по мелким бесцветным камням, и раздавался шорох, как будто прилив уносил гальку в море. Артемка взял камень и поднес к уху, словно раковину: ничего. Из-за камня выполз червяк, направился куда-то по своим делам. Артемка взял палочку, аккуратно потыкал его.
Потом расстегнул на груди красно-зеленую куртку и развязал красный шерстяной шарф.
– Жарко.
Артемка достал сигарету, чиркнул спичкой, закурил.
– Зачем? – Лиза повернула голову.
– Что зачем?
– Ты же не куришь. Зачем закурил?
– Не знаю.
– Хочешь быть крутым?
– Типа того. – Артемка засмеялся и бросил сигарету прямо в червяка, но тот неутомимо полз вперед. – У мамы вечно сигарет завались.
Лиза тоже засмеялась.
– Так хорошо, когда тихо и лесом пахнет, – сказала она.
– Да, хорошо.
– Тебе никогда не хотелось уйти в лес?