— Девчонка полностью подходит под типаж его жертвы. Более того, соседи видели синий грузовик возле ее дома.
— Плохие новости.
— Не для нас. — Чилтон сложил руки на столе в замок и наклонился вперед, напоминая продавца фальшивого золота на рынке. — Завтра с самого утра будь готов транспортировать Лектера в Мемфис, проинструктируете с Барни охрану, и будешь свободен до вечера. Оплата дополнительных утренних часов двойная.
Уилл едва удержался, чтобы не спросить, а не идиот ли он? Ответ был очевиден.
— Сенатор Мартин хочет поговорить с Лектером?
— Еще нет. Она все еще верит агенту Джеку Кроуфорду и его команде, но я уже позвонил ей и предложил свои услуги. Зная ее, как только она в них разочаруется, то быстро возьмет дело в свои руки.
— Думаете, он что-то знает?
— Не знаю, а уверен. Я слышал, о чем они говорили с агентом Ласс, он сказал, что у Баффало Билла двухэтажный дом. Он знает, где его найти.
Уилл устало потер веки, пока не выступили красные и черные пятна перед глазами. И почему Чилтон рассчитывал, что тот поделится информацией? И где гарантии, что это не будет развесная лапша на уши? Либо он совсем не понимал, кого держит на цепи, либо был слишком уверен в собственных силах. С Лектером оба варианта грозили серьезными последствиями.
Уилл сам хотел съездить в Теннеси, чтобы поговорить с родителями Фредерики Биммель, но Чилтон только что испортил ему все планы. Он посмотрел на директора — карие глаза, веснушки, красные пятна на щеках от близко расположенных к коже капилляров, и темно-красная шапочка волос, лежащая на голове, как дурацкий парик. Уилл не впервые думал о том, чтобы убить невинного человека, но впервые этому желанию было так трудно не поддаться. Глупость должна быть наказуема.
— Конечно.
— Вот и прекрасно. Вы свободны, мистер Тернер.
Итак, ему оставалась в Балтиморе от силы пара дней, иначе он рисковал раскрыть свое прикрытие. Агент Ласс наверняка упоминала его имя при Алане или Джеке, кто-то из агентов очень скоро устроит ему визит, и тогда все кончится очень кроваво. На этот экстренный случай Уилл возил с собой в машине сумку с одеждой, паспортом и деньгами. Но сперва ему нужно было поговорить с Лектером.
Вернувшись на смену, Уилл впервые ощутил на себе, что такое порхающие бабочки внизу живота.
— Здравствуй, Алан.
Временная замена Мэтью — добрый и счастливый Алан — пациент из отделения хронических заболеваний с диагнозом гебефренической шизофрении, увидев Уилла, захлопал в ладоши.
— Драсьте, мистер! Как ваши дела? Доктор говорит, всегда надо спрашивать, как дела.
— Все в порядке. Тебя никто не обижал?
— Нет. Но мистер Миггз сегодня покакал перед своими гостями. Доктор был так зол, что связал его и оставил в камере, — Алан наклонился и добавил шепотом, — но там он снова обкакался. Его увели в ванну.
— Понятно. Возвращайся к себе в комнату, Алан.
— Такточн!
Юноша утер слюни и с радостью побежал наверх, напевая какую-то мелодию, а Уилл тем временем переоделся в больничную одежду. Вскоре Барни вернулся, сдал ему смену и ушел.
Десять вечера. Его вызвали помочь сделать инъекции буйным на втором этаже. Одиннадцать. Охранники наверху досмотрели матч по бейсболу и сделали обход. Двенадцать. Крики с потолка стихли.
Час ночи. Уилл открыл глаза, вынырнув из успокаивающего леса своих мыслей, и пошел в раздевалку. Ящик Мэтью был вскрыт полицейскими еще утром, и дверца осталась нараспашку. Он взял ключи с бейджика, поднялся к охране, где на их посту в щитке вырубил нужные переключатели. Один охранник разгадывал кроссворд, другой смотрел шоу по телевизору, и, стоило ему показаться, они кинули на него взгляд и вернулись к своим занятиям.
Уилл спустился вниз. Экран монитора показывал лишь помехи. Позади шкафчика с медикаментами он разъединил похожий на телефонный шнур. У него было около двух часов до следующего обхода.
Пульс в ушах стучал, как барабаны войны, и, возможно, его ассоциация была даже слишком правильной. Собравшись с духом, он неспешно прошел к стеклянной камере и встал напротив. Лектер стоял к нему спиной, положив руку на пустой стол.
— Ты не торопился.
— Хотел, чтобы в нашей беседе не было посторонних.
— Камеры?
— Выключены.
— Умный мальчик. — Ганнибал развернулся медленным, грациозным движением. Уилл задавил инстинктивное желание тут же сбежать, покачал головой и притворно вздохнул, снимая очки и убирая их в карман. Больше не было нужды в маскировке.
— Я ожидал более изощренного оскорбления.
— Это не было оскорблением. Если припоминаешь, ты так и не назвал своего настоящего имени, — послышался мягкий упрек.
— Назвал.
Ганнибал моргнул и коснулся кончиком языка верхней губы ровно посередине, словно попробовав воздух на вкус.
— Уилл, — произнес он сильным, глубоким голосом, будто вложив не просто смысл, а множество смыслов, и все они переплелись друг с другом, как клубок змей.
— Ганнибал.
Лектер прикрыл глаза от удовольствия.
— Из всех наших встреч, которые я сохраню в своем дворце памяти, я навсегда запомню этот момент и твой голос, произнесший мое имя.
Уилл знал, что их игра не будет честной, но неожиданно этот удар попал в самое сердце. Лектер знал его слишком хорошо.
— Я сомневался, что ты будешь мне рад. После стольких лет.
— Напротив. Всего четыре года ожидания, чтобы увидеть тебя. Ничтожная цена, я был готов заплатить намного больше. — Он склонил голову с явным любопытством. — Ты попрощался со мной. Позволь спросить, что изменило твои планы?
— Абигейл.
— А-а. Наша девочка наконец-то с тобой связалась. Я уже давно не получал от нее писем, это потому что ты ее попросил?
— Да. Ты помог ей разыграть самоубийство.
— Всего лишь дал совет нуждающемуся.
— Ты мог сказать мне, — горько произнес Уилл. — Я бы никогда ее не выдал.
Ганнибал сложил руки за спиной и заметил более холодно:
— А ты мог доверять мне чуть больше, но что толку в сожалениях? Я обещал Абигейл, что ее тайна будет со мной в безопасности. Я обещал тебе, что твои секреты умрут вместе со мной. Я держу свое слово.
Скрытые обвинения со вкусом вины. Уилл печально усмехнулся:
— В отличие от меня. Я так часто повторял в письмах «прощай», и вот я здесь.
— И я очень этому рад.
Уилл встретился с ним взглядом.
— Забавно. Я ни разу не слышал, чтобы ты открыто злился или радовался. Но сейчас я почему-то уверен, что ты сказал правду.
— Я всегда говорил тебе только правду, Уилл.
— И талантливо недоговаривал.
Они некоторое время молчали. Письмо Абигейл два месяца назад свалилось на него как гром среди ясного неба. Это точно была она, ее почерк, марки из почтовой службы Парижа. Почему она доверилась Лектеру, а не ему? Почему она сбежала? Уилл знал ответы на свои вопросы. Они были семьей, а семья должна быть вместе, чего бы это ни стоило. Она захотела бы вытащить Ганнибала. Уилл бы на это не пошел.
Он вздохнул и решил зайти с другого края:
— Как давно ты узнал?
— «Знать» не совсем верное слово.
Лингвистические ловушки, в это он мог поиграть. Они улыбнулись друг другу, как акулы через аквариум.
— Ладно. И что меня выдало?
— Дело не в присутствии, дело — в дефиците. За сильной химией я не чувствовал запаха твоего тела. Ты не задавал вопросов. Не приходил ко мне. Не спрашивал никого обо мне. Ты был осторожен, и у меня не было доказательств, только лишь догадки. С тем же успехом тебя могли подослать ФБР или сам Чилтон, а я не действую наугад.
— Ты мог спросить… не знаю, что-нибудь провокационное. На что я бы точно среагировал, уверен, ты думал об этом.
— Думал, — легко согласился тот.
— И?
— Я был слишком… заинтересован в результате. — Ганнибал сделал несколько шагов к стеклу. — А как насчет тебя?