И, как оказалось, в почту я зашёл не зря. В ящике входящих писем было, наверно, с десяток; но лишь одному я был особенно рад: это было письмо от моей школьной подруги… А, вернее, школьной любви из нашего класса Маши Щёголевой. Да уж, свою фамилию Маша оправдывала в полной мере! Мало того, что она сама в классе была первой красавицей – высокая, стройная, подтянутая, как гимнастка, длинноволосая; так ещё не было дня, чтобы Маша не пришла бы в гости в какой-нибудь новомодной одёжке. Но самое светлое моё воспоминание о Маше – это когда мы с ней в 9-м классе играли в нового дней сказке, придуманной нашей классной руководительницей, Деда Мороза и Снегурочку. И с тех пор я и в записках, и при личном общении так и звал её – Снегурочка. Прошло время. Позади уже и школа, и институт; уже у нас и семьи создались, и хлопот невпроворот… А всё-таки мы иногда списываемся друг с другом, поздравляем с праздниками, рассказываем о житье-бытье.
Но вернёмся к письму! Я сказал, что был рад ему, и оно так и есть. Маша поздравила меня и мою семью с новым годом и пожелала всего наилучшего; рассказала последние новости из жизни своей дочки Жени, рыжей и весёлой болтушки… Однако было в этом письме и место лёгкой грусти: Маша писала мне, что развелась со своим мужам буквально под самый новый год. Но писала об этом без злости, без жалоб и проклятий (она никогда не была злопамятной). Маша даже желала своему бывшему найти своё счастье в этой жизни. Далее Маша спросила про мои дела и, прощаясь, подписалась: «Твоя снегурочка». Я ей ответил…
2014г.
«У каждого своё счастье»
Был предновогодний вечер. В городе почти у каждого магазина стояли ёлки, переливающиеся разноцветными огоньками. Да и в витринах магазинов горели разнообразные иллюминации, изображающие то водопад, то огромный самолёт в полёте с Дедом Морозом на борту, то радугу, попеременно мигающую всеми цветами.
Я не говорю уже о том, что почти у каждого фонаря стояли самые разные, плетённые из проволоки или вырезаны изо льда, фигурки и тоже светились. Одним словом, город жил радостью грядущего праздника, несмотря на весьма ядрёный морозец.
И вот в этот вечер да в такую погоду я ехал в аэропорт – встречать свою невесту Сашу, которая прилетала на каникулы. Боже, с каким счастьем в сердце я прожил весь этот день! На уме только и было: «Скоро, совсем скоро я обниму тебя, любимый и дорогой мой человечек! Ещё немного – и я поглажу тебя по твоим рыжим, спиралеобразным волосам, взгляну в твои большие зелёные глаза и поцелую твои тёплые, розовые губы… Знала бы ты, как я по тебе соскучился!..»
В аэропорт я ехал на такси, так как моя машина была в ремонте. Вёз меня мужчина лет под сорок или сорока, наполовину лысый и небритый. Лицо мужчины было смуглым – и я сперва принял, было, его за кавказца, но он довольно чисто говорил по-русски; его крупный нос имел слегка заострённый вид, а губы были тонкими. И вот ещё деталь: таксит был словоохотлив. Когда он со мной разговаривал, его голос был низок и хрипловат, что говорило о пристрастии человека к табаку. Так, кстати, и оказалось.
– Кого встречаете? – спросил меня таксист.
– Невесту, – отвечаю я легко.
– Невесту, – чуть растянув вторую «Е», повторил таксит. – Наверно, красавица?
– И какая! – сказал я.
– Понимаю, – поддержал таксит. – Сам женат был некоторое время назад, да развёлся.
– А что ж так? – осторожно спросил я.
– Знаешь, – начал таксист, – вроде и баба нормальная была на первый взгляд, и любил я её, и думал, что она меня тоже любила, и, пардон, в постели с ней было супер… Но работать не хотела нигде, ни под каким видом; а жить хотела, как персидская княжна. Для чего она меня, сперва, уламывала бросить любимую работу и заняться чем-то более денежным; потом пошли скандалы. Помню, во время одного из таких скандалов, жена мне заявила: «Знаешь, когда я говорю моим подругам, вышедшим за успешных бизнесменов и адвокатов, что у меня муж таксист, то чувствую себя, будто живу в подворотне со вшивым кобелём, который даже пожрать-то ничего толкового не может добыть, кроме того, что найдёт на помойке». Эти её слова так оскорбили меня, что я тогда единственный раз взял грех на душу, ударив жену по щеке. Мне до сих пор за себя стыдно, потому что меня с детства учили, что бить женщин нельзя! Но тогда я просто не смог стерпеть. После этого я ей тоже сказал: «Если ты хочешь красиво и сытно жить, то или сама иди работать, или найди себе богатого буржуя и «катись» к нему!»
Я тогда, конечно, погорячился.