– Да, конечно.
– Господи, пять детей, – вздохнул Оруэлл.
– У него, наверное, половина смены уходила, чтобы полить и почистить все рамочки, – сказал Спирс.
– И как только он находил время для работы? – подхватил Оикава.
Оруэлл кисло посмотрел на него.
– Она живет на улице Фрейзер, строение шестьсот тридцать пять. Фамилия по мужу Спрингвей, – прочитал Уиллоус.
– А телефон указан?
Уиллоус отрицательно покачал головой.
– Фамилия редкая. Их, должно быть, немного в телефонном справочнике.
– Да, наверное.
Это утро Паркер провела на телефоне, тщательно проверяя все пятьдесят служб, которые предоставляют клиентам лимузины. Теперь уху требовался отдых.
– Твоя очередь, Джек, – сказала она.
Уиллоус достал из ящика стола телефонный справочник.
Там были только три Спрингвей, и ни одна из них не жила на улице Фрейзер. Сестру покойного звали Мария. Уиллоус начал звонить. На первый звонок никто не ответил: второй и третий номера были неправильные. Он положил телефонную книгу в стол и сказал:
– Давай, Клер, лучше подскочим и посмотрим, есть ли кто дома.
– Или они все на похоронах? Есть какие-нибудь указания из Панамы, что делать с телом?
– Семья хочет, чтобы его отправили домой.
– А кто заплатит за перевозку?
– Только не я. Это я точно говорю.
– Пойду выпишу автомобиль. Через десять минут встретимся у центрального входа, – сказала Паркер.
Уиллоус уже сосредоточился на бумагах и кивнул, не глядя на нее.
Оказалось, что следствие было готово признать за Карен (Хани) Велейс право на защиту, когда она вонзила нож в своего ухажера Чета Рассела. Вскрытие подтвердило, что ночной портье Уинделл Шарп умер от удушья, а травмы получены им от сопутствующих обстоятельств. Следствие определило, что он влез на окно «Риальто» по собственной воле. Хани отпустят на свободу.
Паркер выписала из гаража бледно-зеленый «форд». Она села за руль, направила автомобиль вверх по Мэйн-стрит в сторону улицы Короля Эдуарда, потом свернула налево.
– Куда ты едешь? – спросил Уиллоус, взглянув в окно.
– Улица Фрейзер, шестьсот тридцать пять, правильно?
– Так бы и ехала по Мэйн.
– Так я поверну налево по улице Фрейзер, мы запаркуемся около дома, и не нужно будет переходить улицу.
Уиллоус задумчиво кивнул:
– Для тебя это важно, да?
– Это очень напряженная улица, Джек. Четыре полосы движения, это магистраль в миниатюре, по ней можно пройти милю, прежде чем найдешь пешеходный переход.
– Почему это? – спросил Уиллоус.
– Из-за кладбища. Оно обнесено изгородью, туда можно попасть только через въезды, а их четыре или пять…
Они повернули за угол и ехали мимо прогала в изгороди из кипарисов, которая окружала кладбище. Черные чугунные ворота были раскрыты настежь, виднелась узкая асфальтированная дорожка, ведущая через коротко остриженный газон, и дальше – каменные плиты и редкие яркие пятна венков.
– Мы уже недалеко, – сказала Паркер, взглянув на номер углового дома.
– Пристройся за этим голубым пикапом.
Паркер убавила газ и подъехала к тротуару. Выключив зажигание, она бросила ключи в сумку, посмотрела в зеркало заднего вида и открыла дверцу.
Дом шестьсот тридцать пять по улице Фрейзер представлял собой приземистое здание из шлакобетона с плоской крышей из гравия и битума, запыленными зеркальными окнами с металлическими переплетами и ржавой металлической дверью. Небольшая вывеска выцветшими черными буквами по серому фону сообщила: «ИЗГОТОВЛЕНИЕ НАДГРОБИЙ ЛТД 1943».
– Пример кладбищенского юмора? – Уиллоус дернул дверь – она оказалась не запертой.
Внутри было прохладно и сыро, а слой пыли на окнах приглушал все цвета в длинной, узкой комнате.
Вдоль одной стены тянулся сплошной деревянный стол со станками и инструментами. Кроме высокого бурового пресса, здесь лежало множество ручного инструмента, о назначении которого можно было только догадываться. Слой пыли покрывал в этой комнате все, казалось, даже мужчину, сгорбившегося в кресле у задней двери.
Невысокий, лысеющий, он был одет в серый бумажный свитер, выцветшие, запыленные черные брюки, тяжелые ботинки. Изношенными каблуками он опирался о плиту полированного гранита. В уголке рта была зажата самокрутка, дымок медленно поднимался вдоль лица и таял в сером воздухе.
– Мистер Спрингвей? – окликнул Уиллоус.
Мужчина вскинул голову, кашлянул. С самокрутки на его грудь упал пепел. Они застали его, когда он дремал. У мужчины были мягкие голубые глаза.
– Мистер Спрингвей?
Мужчина потянулся, зевнул, почесал ногу.