Сзади кто-то заорал: «Грабят!» Он снова был на ногах, и в его руке что-то блеснуло, точно маленькое зеркальце. С портфелем, крепко прижатым к груди, Грег начал продвигаться к двери. Хилари, благослови ее Господь, точно в трансе, продолжала швырять ему деньги, но он был уверен, что по сравнению с содержимым портфеля это была сущая ерунда.
Вдруг у Путы в руке оказался пистолет. Грег услышал звук выстрела, мимо просвистела пуля, вторая пуля попала ему в грудь, слева. Грег покачнулся, но удержался на ногах, взвел курок и стал поднимать браунинг. Три первые пули отскочили от мраморного пола, следующие, по диагонали, прошлись по зеркальной поверхности окна, последний раз он стрелял в упор.
Кровь брызнула фонтаном. Рыженькие близнецы будто размякли. Мамочка истерически вскрикнула и упала поперек коляски. Близнецы снова заверещали.
Обмякший, уже мертвый, Пута какие-то секунды еще стоял на ногах, а потом упал. И тут же закричали блондинка и пожилая дама в розовом костюме, присоединившаяся к ним Хилари кричала благим матом.
Пута лежал на полу, в его левой разжавшейся ладони было не зеркальце, а металлический жетон, Грег поднял его и, не веря своим глазам, увидел на нем слово «ДЕТЕКТИВ».
Он не хотел всего этого. Он намеревался только ограбить банк, украсть немного денег, а потом отправиться домой, расслабиться, принять душ, и вдруг, неожиданно для себя, он оказался в самом центре кровавого кошмара. Он убил мента. Вот он лежит, без всякого сомнения, мертвый, лежит в растекшейся луже свежей крови. А его собственный мозг словно превратился в осиное жужжащее гнездо. Сквозь жужжание пробилась мысль: «Бежать!» Он взглянул на часы. Пять ноль четыре. Вернуться бы обратно во времени. Бежать, а что толку бежать, если некуда возвращаться? Было только десятое, а квартиру он оплатил до конца месяца. Зря! Господи! О чем он думает? Куда возвращаться? Он мог бы укрыться у Хилари. Разве нет? Осы оставляли его мозг, и он сделал первый шаг к двери, но зацепился за что-то ногой. Господин управляющий… был легкой мишенью, но Грег больше не мог видеть крови.
Он делал отчаянные попытки освободить ногу, но в колено вдруг словно воткнулась раскаленная вилка. Он упал. Боль, пробежав по его телу, оказалась в голове и взорвалась там, словно шарик ослепительного яркого света.
Участники этой сцены словно окаменели, никто не пошевелился.
Глава 4
Виадук Джорджия находился так близко от гостиницы «Риальто», что любой мало-мальски сильный человек мог легко добросить до его кирпичной стены камень или, скажем, колпак от колеса. Окно было широко раскрыто, и от движения автомобилей в комнате стоял такой шум, что Уиллоусу с его негромким голосом приходилось почти кричать, чтобы его услышали.
Но как бы он ни старался, до лежавшего на гостиничной кровати парня было не докричаться.
Уиллоус осматривал вспухшее тело и видел, как потемневшая плоть выпирает у запястий, у щиколоток, на груди. Расстегнутая рубашка из ткани, похожей на шелк, с немодным широким воротником, украшенным белым кантиком и серебристыми треугольничками, была небрежно заправлена в черные вылинявшие джинсы. Лопнутые заклепки на черном кожаном поясе изображали стилизованную лошадь, которая пыталась сбросить седока. Ковбойский стиль прослеживался до самых ботинок, дорогих – разновидность змеиной кожи, – но сильно запущенных и с изношенными каблуками.
Дежурного попросили ни до чего не дотрагиваться, только открыть единственное окно как можно шире. И хотя перед окном лежала гора мусора, влетавший в окно ветерок был довольно свежим и приятным.
– Дня три-четыре? – спросил Уиллоус.
Паркер кивнула. Посмотрев на женщину, сидевшую у стены, Уиллоус подошел к окну. Там, внизу, двое мужчин, прячась от ветра под путепроводом, делили между собой содержимое коричневого пакета.
– Вы можете сказать, когда это случилось, Хани? – мягко спросила Паркер.
Женщина, замершая с глазами, устремленными в потолок, дважды моргнула, словно соображая.
Паркер ждала, стараясь не выказывать нетерпения. Женщина молчала, и Паркер уже сомневалась, что она когда-нибудь заговорит.