Пока спускаюсь вниз и выхожу из подъезда, набираю номер Оли.
– Привет, суслик, – отвечает сонным голосом.
– Привет. Еще спишь? Можно я к тебе приду?
– Ну, давай, жду.
Хорошо, что Оля живет через пару домов от нас. Я и раньше часто сбегала к ней, когда мама устраивала скандалы или приводила домой мужиков. Так что такие мои побеги в порядке вещей. Вот только на этот раз настала точка невозврата.
Спустя пару минут я уже поднимаюсь на этаж Оли и звоню в дверь. Открыв, предстает передо мной в заспанном виде, с взъерошенными волосами и в милой розовой пижамке.
– Опять? – кивает на мой рюкзак.
– Да. Мне надо перекантоваться где-то пару дней. Можно – у тебя?
– Без проблем. Родителей до выходных не будет.
Захожу внутрь и бросаю рюкзак.
– Пошли чай пить, – зевает, – расскажешь, что случилось.
Регина
Говорят, что любовью, как и ветрянкой, лучше всего переболеть как можно раньше – в детстве: и последствия не такие плачевные, организм быстрее восстанавливается после «болезни», и шрамов практически не остается. А когда тебе двадцать семь и любовь всей твоей жизни – это смазливый бабник, сынок обеспеченных и влиятельных родителей, ко всему прочему, он младше тебя на три года, свои чувства переносить сложнее. Остаются не просто маленькие следы пережитого «недуга», а огромные кровоточащие раны, которые не зажили даже спустя несколько лет.
Кто сказал, что время лечит? Наглая ложь! Самообман и самовнушение. Ни черта оно не лечит. Время всего лишь медленно и болезненно старается затянуть порезы. Только как это сделать, когда при каждой попытке поглубже вдохнуть, попробовать начать дышать полной грудью, у тебя разъезжаются едва сросшиеся швы на сердце…
Можно, конечно, попытаться залечить раны, не замечать или делать вид, что их и вовсе не существует. Но когда-нибудь они дадут о себе знать.
«Когда-нибудь» случилось после двух лет относительного спокойствия.
Уже два дня я мучаюсь от безумной, поглотившей меня целиком боли. Душевной – не физической. Хотя чувствуется, будто внутри к сердцу прикладывают горящий факел… прижигают, заставляют терпеть и переносить это вновь и вновь. Обжигались горячим утюгом? Так вот ощущения те же, но в сто раз сильнее и продолжительнее. Боль вернулась и не отпускает. Как и два года назад, контролировать ее я не в состоянии. В голове намешано столько мыслей и эмоций, которые прячу всеми доступными средствами, что слова Лары о возможном взрыве уже не кажутся глупыми домыслами.
Первый день прожила словно в тумане. Когда начальная волна шока спа́ла, на смену пришло ощущение незащищенности и слабости. При всем напускном спокойствии и наспех прилепленном на лицо равнодушии внутри кипел такой адский котел из противоречивых чувств, что если бы он лопнул или эти чувства просочились наружу, залили и утопили в огненной лаве все и всех вокруг. Перестала понимать, где я, что происходит вне моего собственного мира, как дальше себя вести. Лариса попыталась после обсуждения договора поговорить со мной, но я вылетела из офиса раньше, чем она смогла бы меня остановить. Нормальная защитная реакция – сбежать и закрыться.
Уже дома, как только успокоилась и проанализировала происходящее, взяла себя в руки и начала вырабатывать план дальнейших действий. Думаете, у меня получилось? Нет. Бросила это бессмысленное занятие слишком быстро, едва вспомнила лицо человека, который перевернул мою жизнь. Из-за него я превратилась в ту, кем сейчас являюсь.
Ближе к вечеру приехали наши спецы-техники в сопровождении Валеры – начальника службы безопасности (этот серьезный с виду мужчина средних лет ненавидел, когда его называли по имени-отчеству). Как и прописано в контракте, камеры установили практически везде, кроме, естественно, санузла. И на этом спасибо.
Пока мужчины возились с аппаратурой, перечитала договор. Хотела бы я видеть имя человека, кто подослал ко мне Давида. Только клиент пожелал остаться безымянным. Еще больше доводов в пользу неслучайности встречи с моим прошлым. Можно было, конечно, расспросить у Ларисы, где она откопала заказчика, но тогда пришлось бы объяснять, с чего такой интерес. Рассказывать историю своей жизни «до» не имею никакого желания. Сколько бы ни пыталась подруга вывести меня на откровенный разговор, как бы ни старалась разузнать, почему я бросила все и прилетела из Питера в Москву спустя пару часов после звонка ей, Ларе это не удалось. Свои тайны и «коробочки с прошлым» я тщательно скрываю. Даже от лучшей подруги. Тем более от лучшей подруги. Выложить как на духу, что случилось со мной, кто виноват и почему, а потом видеть жалось еще и в ее глазах – такого я не смогу пережить.