Диксон пошел напрямик.
— Как наши дела сейчас, Дилоуз?
— Джентльмены, можете поверить мне на слово, что «Пионер» отправится по расписанию — в следующую среду. А теперь, если вы меня извините, я отправляюсь в Петерсон Филд.
После того как он уехал, трое его компаньонов некоторое время сидели в молчании, причем Энтенца что-то бормотал себе под нос. Диксон о чем-то размышлял, а Стронг просто ждал. Наконец, Диксон сказал:
— Так как насчет этой доли, Джордж?
— При Дилоузе вы об этом не заговорили.
— Понятно. — Диксон осторожно стряхнул пепел с сигареты. — Он странный человек, не правда ли?
Стронг огляделся.
— Да.
— Как давно вы его знаете?
— Подождите, он начал работать на меня в…
— Он работал на вас?
— Несколько месяцев. Потом мы основали компанию. — Стронг вернулся мыслями к прошлому. — Думаю, даже тогда у него был комплекс власти.
— Нет, — возразил Диксон. — Нет. Я не стал бы называть эту черту комплексом власти. У него комплекс мессии.
Энтенца поднял на них взгляд.
— Он хитрющий сукин сын, вот кто он такой.
Стронг бросил на него холодный взгляд.
— Я бы предпочел, чтобы вы так о нем не говорили. Я просто настаиваю на этом.
— Прекратите, Джек, — произнес Диксон. — Может быть, вы вынуждаете Джорджа нажать на вас. Одна из странностей Хорримэна, — продолжал Диксон, — состоит в том, что он как бы внушает почти феодальную преданность. Возьмите, к примеру, себя. Я знаю, что вас обчистили, Джордж, и все же вы не позволяете мне спасти вас. Это выше логики, здесь уже нечто личностное.
Стронг кивнул.
— Он странный человек. Иногда я думаю, что он последний из баронов Робберов.
Диксон покачал головой.
— Не последний. Последний открыл Западную Америку. Он первый из новых баронов Робберов, и нам с вами не дано увидеть их конец. Вы когда-нибудь читали Карлейля?
Стронг снова кивнул.
— Я понимаю, что вы имеете в виду — теорию «героя», но я с нею не согласен.
— И все же в ней что-то есть, — ответил Диксон. — По правде говоря, я не думаю, чтобы Дилоуз знал, что творит. Он основывает новый империализм. И будет заплачена куча денег, прежде чем это станет ясным. — Он встал. — Может быть, нам следовало бы подождать. Может быть, нам следовало бы его удержать, если бы мы смогли. Что ж, что сделано, то сделано. Мы все на карусели, и остановить ее не в нашей власти. Надеюсь, вам понравится катание. Идемте, Джек.
Глава 9
Колорадские прерии погружались в сумерки. Солнце скрылось за горным пиком, и широкое белое лицо Луны, полное и круглое, поднималось на востоке. В центре Петерсон Филд, устремившись к небу, стоял «Пионер». Колючая проволока, образующая окружность в тысячу акров, сдерживала толпу. Внутри кольца безостановочно циркулировала охрана. В толпе тоже сновали охранники. В пределах кольца, недалеко от ограды, размещались телевизионные камеры и оборудование. Кабели и микрофоны, управляемые с расстояния, расположились с разных сторон корабля.
Хорримэн ждал в кабинете у Костера: сам Костер был на поле. Диксона и Энтенца отвели в собственную комнату. Ле-Круа, все еще находящийся под действием снотворного, лежал в спальне Костера.
У дверей кто-то завозился. Хорримэн осторожно приоткрыл ее.
— Если опять репортер, скажи ему «нет». Пусть обращается к мистеру Монтгомери. Капитан Ле-Круа интервью не дает.
— Дилоуз! Позвольте мне войти.
— А, это ты, Джордж. Входи, нас просто затравили.
Стронг вошел и вручил Хорримэну большой тяжелый пакет.
— Они здесь.
— Что значит «они»?
— Марки и компостеры для филателистического синдиката. Ты о них забыл. А это полмиллиона долларов, Дилоуз, — пожаловался он. — Если бы я не заметил их в твоем платяном шкафу, мы попали бы в хороший переплет.
Хорримэн всмотрелся в его лицо:
— Джордж, ну что ты за молодчина!
— Мне самому положить его в корабль? — с беспокойством спросил Стронг.
— А? Нет, нет. Ими займется Ле. — Он посмотрел на часы. — Пора его будить. — Он взял пакет и добавил: — Не ходи к нему сейчас. Попрощаешься с ним на поле.
Хорримэн подошел к следующей двери, вошел в комнату, захлопнул дверь за собой, подождал, пока сестра сделает спящему пилоту стимулирующий укол, и попросил ее уйти. Когда он повернулся к Ле, тот сидел и протирал глаза.
— Как себя чувствуешь, Ле?
— Прекрасно. Итак, свершилось.
— Да. Мы все болеем за тебя, мальчик. Послушай, тебе лучше встать и показаться им на пару минут. Все готово, но мне еще нужно тебе кое-что сказать.