в которые не вхож никто чужой.
И я не знаю, кто я в их кругу,
и чувствую себя всю жизнь в долгу
не перед ними, нет, а перед теми,
кто верит им и не поверит мне...
1984
ИДИЛЛИЯ
Вид раздевающихся женщин
на фоне моря и заката.
Солдат взирает исподлобья
туда, куда смотреть не надо.
Реальность: шум прибоя, пена...
За мокрой ржавчиной решетки
пляж дома отдыха военных,
их жены, спины, дети, лодки...
Красавец с волосатой грудью
на красном надувном матрасе
для женщины не оторвется
от книги о рабочем классе.
Она протягивает персик,
а он не хочет и не может,
а я хочу, да только вряд ли
она мне персик свой предложит...
О тривиальные сюжеты!
О двухнедельные романы,
в которых слиты воедино
любовь и солнечные ванны!..
Понять бы раньше, знать бы прежде,
какие протянулись нити
от символической одежды
до человеческих открытий!..
Прекрасно!..
Это жизнь проходит.
Идет, проходит, остается.
И горизонт неощутимый,
и полный кайф, и сердце бьется!
На фоне моря и заката,
тасуя жаждущие лики,
Орфей играет на гитаре
простой советской Эвридике.
Сквозь нежный шепот окрик властный
летит на чей-то детский лепет
Одеколон благоухает,
душа испытывает трепет.
Проклятым прошлым наслаждаюсь,
ловлю его очарованье...
Несокрушимый взгляд солдата
реальней, чем существованье.
Шуршит под камешком газета
о политических решеньях,
о повышеньях, покушеньях,
международных отношеньях.
Демографические взрывы,
пришельцы из других галактик
и тем же камешком прижатый
невинный ситцевый халатик.
Открыта всем на обозренье
изнанка мировых иллюзий
На теплой гальке высыхает
прозрачная душа медузы..
Отныне - так, а не иначе.
Отныне - и уже навеки.
И знание о жизни больше,
чем об отдельном человеке.
Мужчина поправляет плавки,
как полагается мужчине,
и, съев на всякий случай персик,
скрывается в морской пучине.
Меня в упор не замечает
его законная невеста,
зато под солнцем с нею рядом
отныне есть пустое место!..
Прощай, свободная стихия!
Паситесь, мирные народы,
на фоне моря и заката,
на лоне вымершей природы.
И обнаженная натура
безумно смотрит на солдата
на фоне моря и заката,
на фоне моря и заката...
1978
x x x
Все по чужим гуляю свадьбам,
за счастье, за здоровье пью.
Все по чужим красивым судьбам
выстраиваю жизнь свою.
И вижу: я не единичен.
Я одинок, но не один.
И - горько, горько!
мне привычен
и алкоголь, и никотин.
И полон откровенной жажды
соседки увлажненный взгляд,
и целоваться волен каждый,
и пробки в потолок палят!..
И пусть разводы винных пятен
напомнят лишний раз о том,
что до конца еще не спятил
и что не лишний за столом.
Под звуки музыки гремящей
я буду жить, пока я жив,
и не сыграю в долгий ящик,
стаканчик водки осушив.
Пылайте, свадебные розы!
Не плачь, товарищ дорогой!..
Невидимые миру слезы
немыслимо смахнуть рукой...
1974
СТИХИ ИЗ БЛОКНОТА
Мой круг знакомств. Мой круг знакомых. Я
внутри него. Мой круг. Я им охвачен.
И выйти из него - как из себя.
Он задан мне. И я им обозначен.
Вот телефоны.
Все.
От А до Я.
Фамилии и цифровые коды.
И выбор как бесценный дар свободы.
1975
В. Бережкову
Никто за музыку не платит,
никто шампанское не пьет.
Кто даром времени не тратит,
тот, может быть, и не живет.
И я не знаю, чем рискую
на этой страждущей земле,
и пальцем, может быть, рисую
свои узоры на стекле.
Святая ложь в глаза не колет,
в могиле руки не связать.
Глаголет истина, глаголет,
не может ничего сказать.
И перед мировым пожаром,
перед потопом мировым
радар общается с радаром,
глухой беседует с немым.
1982
25 ИЮЛЯ 1982
Итак, вторая годовщина,
как ты глаза свои закрыл.
Ушел единственный мужчина,
который правду говорил.
Прости, собрат, что я не плачу,
что глаз не прячу от стыда,
что ничего еще не значу,
что ни туда и ни сюда.
Пока ты пел, мы подпевали,
ногами отбивая в такт,
пока ты пил, мы попивали
за жизнь как медицинский факт.
Посвистывали наудачу,
прикидывали who is who.
Прости, собрат, что я не плачу,
а тихо корчусь на смеху...
1982
ВОСПОМИНАНИЕ
Распятые по стенам 5 Христов
в одной восьмиметровой комнатенке.
Она смеялась.
Отсветы холстов
на простыне и чайник на клеенке.
Мы спали до двенадцати часов.
Любили на полу среди распятий.
О чем она мечтала?
О кровати?..
Прошло сто лет.
Сто дней.
Мне тридцать три.
Увы, как прежде, врут календари.
Одна, в своей убогой комнатенке,
О чем она мечтала?
О ребенке?..
Раз в год звоним.
Друг друга мы любили.
Христов загнали и кровать купили.
1980 - 1981
x x x
Племя бездомных
слоняется между домами,
не признавая в себе
ни отцов, ни детей.
Властители дум,
потерявшие власть над умами.
лелеют мечту
запустить генератор идей.
Но двигатель вечный
лежит посреди сверхдержавы,
под небом открытым
ржавеет на скотном дворе.
И дети, забытые Богом,
по-своему правы,
когда равнодушны
к зловещим словам о добре...
1987
x x x
Мы перешли пределы откровенности,
однако сохранили про запас
испытанные нравственные ценности,
которым грош цена уже сейчас.
Не с пьяных глаз мы брали обязательства,
мы трезво все продумали сперва,
но властно предъявили обстоятельства
свои бесчеловечные права.
И все потенциальные возможности,
и все прекраснодушные мечты
открылись вдруг во всей своей ничтожности
в час ночи под покровом темноты.
И за окном кончалось мироздание,
и миллионы одиноких глаз
из космоса смотрели без сознания,
как коллективный Бог, на смертных нас...
1981
x x x
В. Б.
Я не ищу поддержки у великих.