Утром Ибрахим поехали Исиоло со срочными письмами, Небо хмурилось — как бы он не застрял где-нибудь, ведь надо проехать шестьсот пятьдесят километров по размытой дороге!
Вечером львята не явились. Конечно, после вчерашней обильной трапезы они могут и пропустить один день, но все-таки мы беспокоились. Ночью до лагеря доносилось рычание льва. Разыскивать львят утром было бесполезно, ливень смыл все следы. А когда стемнело, пришел Джеспэ, правда ненадолго. Через час я услышала вдалеке его голос, и Гупа, который тоже удостоил нас своим посещением, отправился на зов. Наконец они прибыли все трое. В буше рычал чужой лев, но львята не обращали на него внимания. Джеспэ и Эльса-маленькая обедали каждый в своей клетке. Гула заглянул к ним, встретил нелюбезный прием и угрюмо сел у входа в третью клетку. Войдет он туда или не войдет? Удастся ли нам сейчас поймать львят? Наши нервы были напряжены да предела. А тут еще этот чужой лев. Уведет их с собой куда-нибудь, тогда уж нам их не спасти…
Новая ночь — и снова тревоги. Заслышав голос чужого льва, львята перестали есть, насторожились, потом бегом помчались на зов. Немного погодя они вернулись и доели козлятину. Кто поручится, что в следующий раз они не уйдут совсем?
Вернулся Ибрахим и привез известие, что новый «бедфорд» сможет прибыть не раньше чем через десять дней. Скверно. Теперь уж не приходится рассчитывать на Джулиана, его дела не позволяли ему отлучаться надолго. А тут еще эти ливни, из-за них дороги официально закроют для движения.
Наши помощники установили, что следы львят ведут туда, где бродил дикий лев. Да, если мы станем дожидаться улучшения погоды и прибытия «бедфорда», львята могут уйти с чужим львом и попасть в беду.
Ночью их не было. Конечно, львятам весело в обществе нового друга, но ведь срок истекает… Хорошо еще, что в последние два дня в нашем районе не было дождей. Дороги перекрывают в зависимости от местных условий. Если еще несколько дней не будет дождя и львята войдут в клетки, погода не помешает нам вывезти их.
День прошел за работой. Мы налаживали ловушку, повторяли свои роли, наточили острие, которым Джордж надеялся извлечь стрелу. Хотя дел хватало, часы тянулись невыносимо медленно. Но, вот, наконец, пора отправляться в засаду.
Только я начинила куски мяса террамицином, как появился Джеспэ, он проглотил два куска мяса, потом сел перед машинами, разглядывая нас. Тем временем его брат и сестра зашли в клетки. Они поели, потом вышли и легли рядом с Джеспэ. Хороши они в свете луны, ничего не скажешь. Скорее бы увезти их от надвигающейся опасности. Вдруг, словно мне назло, раздалось рычание чужака, и львята мигом исчезли. Слышно было, как Джордж в своей машине отводит душу замысловатой бранью. Еще одна ночь потеряна, а их осталось так мало… Огорченная, я решила прилечь, попросив Джорджа разбудить меня, когда придет мой черед дежурить. Несмотря на все переживания, усталость взяла верх, и я задремала.
Меня разбудил стук. Дверцы захлопнулись! И… мертвая тишина, словно кончилась вся жизнь на земле. А затем в клетках началась отчаянная возня. Мы с Джорджем одновременно бросились туда и поспешно убрали чурки, которые не давали дверцам закрыться совсем (чтобы не защемить хвост). Все, теперь не уйдут.
Мы испытывали величайшее облегчение, оттого что львята в безопасности. И все-таки на душе было как-то скверно от мысли, что мы обманули их доверие.
Я поцеловала Джорджа, ведь он один справился с такой задачей. В ответ он только грустно улыбнулся…
Глава двенадцатая. МЫ ЕДЕМ В СЕРЕНГЕТИ
Теперь надо было спешить, чтобы не мучить львят. Джордж остался дежурить, а я поехала в лагерь, подняла всех на ноги, и мы мигом собрали вещи. Как только рассветет, поставим клетки на грузовик.
Медленно померкла луна, начинался новый день — день, которому предстояло во многом изменить нашу жизнь.
Когда все было готово, мы подогнали к клеткам пятитонный «бедфорд». Джордж мне рассказал, что Джеспэ быстро пришел в себя, утихомирился и до утра просидел спокойно в своей клетке. Эльса-маленькая последовала его примеру, и только Гула еще долго бушевал. Теперь он злобно ворчал на боев, которые собирались поднять клетки в кузов.
Мы просили местных жителей не подходить слишком близко, но нас все-таки скоро окружила шумная толпа. Гула перепугался, начал биться и сломал три доски в потолке, причем одну совсем вышиб. Мы тотчас наложили брезентовую заплату, укрепив ее железными скобами и канатом. Теперь можно поднимать клетки. Каждая из них весила почти четыреста килограммов. Африканцы обычно сопровождают всякую работу ритмичными криками, и, конечно, львята испугались еще больше. Когда тяжелые клетки закачались в воздухе на талях, звери начали метаться взад и вперед, усиливая качку. Сначала погрузили Эльсу-маленькую, ее клетка стала вдоль борта и заняла половину ширины кузова. Рядом поставили клетку Гупы, обе были обращены дверцами к кабине. Джеспэ поместили поперек в конце кузова. Львята отлично видели друг друга, их разделяли только прутья, можно было без труда добраться до Джеспэ, чтобы при случае попытаться извлечь стрелу. Сейчас об этом не могло быть и речи, он был слишком возбужден.
Львята отказывались от пищи, поэтому мы не могли дать им успокоительное. Хорошо, что они как следует поели ночью. В каждую клетку мы положили мясо и поставили миски с водой, потом накрыли клетки брезентом, чтобы львят не задевали ветки на нашем пути.
Можно было отправляться. Я еще раз все осмотрела. Сердце у меня разрывалось при виде грустной морды Джеспэ… И вот караван тронулся в путь, оставив позади шумную толпу. Первым шел мой лендровер, дальше грузовик со львами, за ним «бедфорд», в который мы погрузили лагерное снаряжение, несколько коз и большую клетку. Джордж замыкал колонну на своем лендровере.
Первые двадцать километров дорога была прескверная. Машины тряслись на камнях, пробираясь среди кустов. И все же львята лежали смирно.
Река еще не вошла в старые берега, но ее уже можно переехать. Мой лендровер и грузовик со львами переправились благополучно, однако сильно изрыли берег, и следующие машины пришлось вытаскивать на буксире. Иногда они катились обратно, поднимался крик, но львята переносили все это кротко.
Отовсюду надвигались дождевые тучи, нас окружила грозная, черная стена. Около ста километров мы мчались по грязи наперегонки с грозой и опередили ее, как говорится, на полколеса. В сумерках добрались до резиденции администратора, оставили ему записку с доброй вестью и поспешили дальше.
Я вздохнула полной грудью, когда мы пересекли границу округа. Здесь смертный приговор был недействителен… Глядя на догоняющий нас ливень, я поняла, что мы ускользнули от него в самый последний миг. Наводнение задержало бы нас.
Всего нам надо было проехать около тысячи километров, в основном по нагорью, высотой около двух тысяч двухсот метров. Вскоре мы уже достигли двух тысяч метров. Мы отчаянно зябли, хотя находились у экватора. Высоко над нами вонзались в небо покрытые льдом вершины горы Кения, которая подымается на пять с лишним километров. На ее склонах громоздились тяжелые тучи, они побрызгали на нас дождичком.
До сих пор наша маленькая колонна держалась сплоченно. Если какая-нибудь машина отставала, остальные дожидались ее. Но тут мы потеряли из виду грузовик, взятый напрокат у компании «Кер-Дауни Сафари». Джордж вернулся проверить, в чем дело, а мы доехали до небольшого поселка, где жил ветеринар, которому мы хотели показать Джеспэ.
Добрались мы туда уже в девять вечера, но, несмотря на позднее время, Джон Бергер тотчас согласился извлечь стрелу. К сожалению, у него ничего не вышло. Вид чужого человека привел Джеспэ в ярость, он не подпустил его, не дал даже сделать укол. Ветеринар успокоил меня, он сказал, что через две-три недели стрела сама выйдет. Рана неглубокая, только шкура повреждена, воспаления нет, и никакой помехи для жизненных функций. На всякий случай Джон Бергер снабдил меня длинным зондом и обеззараживающими средствами. Может быть, Джеспэ потом позволит нам провести операцию. Тут подоспел Джордж, и мы с удовольствием приняли предложение ветеринара выпить чашечку кофе, так как с утра ничего еще не ели.