Выбравшись на берег, они подтянулись и стали взбираться на холмы. Им было не впервой совершать набег, и они знали: как только вождь издаст боевой клич, надо бросаться в бой.
Если бы дверь не была распахнута настежь и если бы Арн спал не так беспокойно, он бы, конечно, не услышал клич вождя, потому что прозвучал он не так уж громко. Разбуженный мальчик сначала ничего не понял, спросонок ведь плохо соображаешь. Лишь после того, как он услышал топот бегущих ног, ему стало ясно, что случилась беда.
— Вставайте скорей! Кто-то идет! — только и успел он крикнуть и, скатившись на пол, забился под лежак.
В то же мгновение в двери показался первый воин.
Следом за ним тотчас ворвались другие, Арн различал их фигуры в чуть светлевшем дверном проеме. Женщины и дети проснулись, дом наполнился криками, воплями, шумом. Дети плакали, но их почти не было слышно.
— Дайте огня, ничего же не видно! — крикнул один из дружинников. — Где у них тут очаг? Надо зажечь факелы!
Глиняный горшок с грохотом свалился на пол, из-под разрытой золы в очаге показались тлеющие угольки, кто-то подул — и вот уже заполыхали смоляные факелы. Свет их разом осветил просторное помещение. Женщины, вскочив на ноги, пытались защитить своих детей. Но детей у них вырывали, а их самих бросали обратно на постели и насиловали. Дружинники озверели, как это бывает, когда людей охватывает стадное чувство. Еще один горшок полетел наземь, и от грохота бьющейся посуды воины словно совсем обезумели. Они ломали и крушили все подряд. Дети жались по углам, с плачем закрывая лицо руками. Тех немногих, что пытались подойти к своим матерям, пинком отшвыривали обратно.
Дед Арна, Финн, проснулся при первых звуках вторжения и в растерянности сел, спустив ноги на пол. Когда зажгли факелы и он наконец понял, что происходит, он поднялся и, ковыляя на искалеченных подагрой ногах, бесстрашно ринулся на чужаков с ножом, которым пользовался, когда ел мясо. Сраженный ударом боевого топора, он упал замертво. Такой старый раб — для воина не добыча.
Арн дрожал под своим лежаком. Пока его никто не заметил, но с минуты на минуту лежак могли опрокинуть. Единственная возможность спастись — это убежать, и прошмыгнув мимо воина у выхода.
Но тут в дверях появился еще один воин и громко крикнул:
— Поторапливайтесь! Женщин вяжите и тащите на корабль! Дети сами за ними побегут. И все, что найдете, забирайте с собой! Здесь должно быть оружие, а может, и серебро отыщется.
Он исчез, а тот, что до сих пор неотлучно стоял у выхода, кинулся в дом, боясь упустить свою долю добычи. Арн не зевал: одним махом выскочил он из своего укрытия и юркнул в дверь. Совсем нагой, не прихватив с собою ничего из вещей, он пробежал через селение и спрятался в лесу.
Хижины, где жили рабы, стояли немного в стороне от больших домов, и сюда воины нагрянули не сразу. Шум раздавался в отдалении уже давно, и Угль его слышал. Но что рабу до шума в домах свободных людей! Спросонок он не сообразил, что в селении просто нет мужчин, которые могли бы поднять такой гвалт. Только заслышав вблизи возбужденные голоса и топот ног, Угль окончательно проснулся. Что-то такое с ним уже когда-то было… Но где? Когда?
И вдруг он вспомнил. Дома! Пять лет назад! В такую же прекрасную летнюю ночь! С громким криком он вскочил с циновки и бросился прочь из хижины. Точно дикий зверек, устремился он в лес и спрятался за деревьями.
Как раз в тот миг, когда он нырнул под ветви первого дерева, молодой викинг, который на корабле все ощупывал лезвие своего топора, швырнул горящий факел на соломенную крышу одного из больших домов. Он и сам не знал для чего он это сделал, но его пример оказался заразительным. Факелы градом посыпались на крыши домов, и скоро все селение превратилось в один гигантский костер.
Просто уж заодно, как бы для порядка, воины подожгли и лачуги рабов.
Глава 2
Они встретились друг с другом на следующее утро.
В ту ночь Угль долго лежал на опушке леса, не спуская глаз с горящего селения. Он видел фигурки людей, метавшихся среди огня, их темные силуэты отчетливо вырисовывались на фоне пламени, и до него долетал запах дыма. Он находился достаточно близко к хижинам, чтобы разглядеть, как вместе с другими рабами уводили его родителей, его братьев и сестер, а потом подожгли все их жилища.
Ему хотелось закричать, но он сдержался. Мало-помалу селение опустело, шум затих, и лишь догорающие остатки гигантского костра алели во мраке зловеще — но вместе с тем и уютно, точно огромный очаг посреди просторной темной залы.