— Ты однажды сказал… — начал было Арн, но не договорил.
— Что я сказал? — спросил Угль, повернув к нему лицо.
Они сидели так тесно, что носы их почти соприкасались.
— Ты сказал: «…за те пять лет, что я был рабом». Это было в самый первый вечер. Я еще тогда спросил тебя, не устал ли ты.
— А, помню. — Угль снова перевел взгляд на огонь.
— Как это понять?
— Что понять?
— Ну, насчет пяти лет. А до этого, пять лет назад, кем же ты был, раз ты не был рабом?
— Свободным человеком, кем же еще, — сказал Угль. Сказал спокойно, словно это само собою разумелось.
— Свободным? — У Арна странно заныло в животе. Он, конечно, ждал такого ответа, другого просто не могло быть, и, однако же, ему почему-то сделалось страшно. — Как это — свободным? — переспросил он, потому что Угль молчал.
— Так, свободным. Таким же, как ты. И жил у себя в родном селении.
— Но это значит, что…
Арн не мог подобрать нужные слова. Он хорошо знал, о чем ему хочется спросить, и втайне угадывал, что он сейчас услышит от Угля, и от этого ему становилось страшно. Он подумал о своей матери и сестре, а потом мысли его незаметно перескочили на отца и мать Угля, на его братьев и сестер…
— Да, — помедлив, ответил Угль. — Это значит, что сильнейший всегда считает, что имеет право превращать других людей в рабов только потому, что он сильнее. Что власть — это и есть право. Но это неверно. Это несправедливо.
Арну стало не по себе. Перед глазами возник его отец, сильный, могущественный, богатый. И отец Угля, такой, каким он видел его каждый день в течение многих лет. Он вдруг ощутил своей кожей прикосновение тугих мускулов Угля.
— Расскажи, — попросил он наконец. — Расскажи мне, как это было.
Глава 14
Выпростав из-под парусины одну руку, Угль подобрал длинную палку и, ковыряя ею в огне, начал рассказывать свою историю:
— Я родился в стране, что лежит к югу отсюда, по ту сторону моря. Чужеземцы, которые с нами торговали, называли ее Страной Больших Темных Лесов. Жил я в красивом, богатом селении, богаче вашего — у нас было больше золота и серебра. В остальном все было очень похоже. Только кожа у наших людей темнее, чем у вас, и волосы почти у всех черные.
Селение наше стояло в том месте, где большая, многоводная река впадает в море. Зимой там бывало очень холодно, холоднее, чем здесь, а летом — жарко. С наступлением лета все мужчины садились на корабли и отправлялись торговать разными товарами. Иногда они уплывали за море, но чаще плавали вверх по большой реке в чужие края. И к нам в селение тоже часто приплывали чужеземные купеческие корабли.
Мой отец был вождь, но-вашему хевдинг, самый могущественный человек в селении. Это он водил корабли, когда мужчины отправлялись в летнее плавание. И рабов он имел. У некоторых из них была светлая кожа и белокурые волосы, как у тебя.
И вот однажды отец заболел — по всему телу пошли нарывы, поднялся сильный жар. Когда настало время кораблям отправляться в плавание, он еще не мог подняться с постели, и им пришлось уйти без него. На летнем солнце отец начал понемногу поправляться, но был еще очень слаб.
Как-то раз выдался особенно жаркий день, и даже ночью не стало намного прохладней. Я никак не мог уснуть, ворочался с боку на бок, шкуру скинул и лежал нагишом. Дверь в доме оставили открытой, чтобы не было так душно. Если бы она была закрыта, я бы, может, ничего не услышал. А тут меня разбудил топот бегущих ног, и мне стало ясно, что случилась беда.
«Вставайте скорее! Кто-то идет!» — только и успел я крикнуть, и в то же мгновение в двери показался первый воин. Следом за ним тотчас ворвались другие. Я различал их фигуры в чуть светлевшем дверном проеме. Женщины и все дети проснулись, дом наполнился криками, шумом. Мы, дети, плакали, но, по-моему, нас никто не слышал.
Женщины, вскочив, пытались защитить детей, но нас вырывали у них и отшвыривали прочь. Взрослых женщин и молодых девушек бросали обратно на постели и насиловали. Чужеземцы совсем озверели. Они ломали и крушили все подряд. Мой отец поднялся на ноги, но Он был слишком слаб, чтобы оказать сопротивление. От удара он свалился без сознания, и его связали.
Потом нас всех погнали на корабли. А напоследок иноземные воины подожгли все дома. У меня в ушах до сих пор раздается мычание коров в горящем хлеву. Его было слышно даже на корабле.
Мы плыли много-много дней. Меня мучила морская болезнь, все время рвало. По пути нам встречались бесчисленные острова, большие и малые, и кое-где мы приставали к берегу, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия, а иногда воины отправлялись грабить и захватывали добычу. В конце концов мы приплыли сюда. Вот с тех пор я здесь и живу.