— Зачем?
— Затем, что когда вода кипит, то при этом она высыхает. Надо помочь солнцу. Ты же сам сказал: надо только помогать друг другу — и все получится, — ухмыльнулся Угль. И, схватив бадью, исчез.
Глава 16
Проходили дни. И с ними проходило лето.
Каждый день был заполнен работой. Но работали мальчики сами на себя, и труд приносил им радость.
Давно уже был приспособлен под наковальню большой камень, и Угль усердно осваивал кузнечное ремесло. Он соорудил из глины горн, набрал на пожарище древесного угля. Не совсем такого, как нужно для горна, но в угольной яме у кузни отыскался и настоящий, хороший древесный уголь. Если он смешивал тот и другой, то вместе они давали довольно жару, чтобы раскалить железо докрасна. Мехов не было, но Угль сделал из ветки бузины трубочку, вставлял ее в отверстие печи и через нее дул на угли, пока они достаточно не раскалятся. Это было трудно и отнимало много времени, но все-таки дело шло. А когда Арн бывал свободен, он помогал раздувать огонь.
Вначале Угль просто колотил молотом по раскаленному железу, уверенный, что железо покорно подчинится его воле. Убедившись, что из этого ничего не выходит, он сел, зажмурился и постарался вспомнить, как работал кузнец. Часами простаивал Угль у наковальни, снова и снова пробуя ковать и время от времени присаживаясь и вспоминая.
По вечерам, перед тем как уснуть, он опять представлял себе кузнеца за работой и упорно старался припомнить каждое его движение.
Мало-помалу у него стало получаться лучше, и наконец настал день, когда он понял, как надо действовать молотом, чтобы изменить форму железной заготовки. Он сделал первый большой и важный шаг на пути к своей цели — научиться повелевать огнем и железом.
После этого он начал быстро двигаться вперед. Вскоре он уже умел гнуть железо, не ломая его, и из-под его молота стали выходить первые полезные для хозяйства вещи. Угль не мог скрыть своего торжества, когда вручил Арну первый наконечник для стрелы.
Арн между тем прилежно упражнялся в стрельбе из лука. Нельзя сказать, чтобы он достиг совершенства, но его мастерство росло прямо на глазах, и он все чаще возвращался домой с какой-нибудь подстреленной птицей. Главным добытчиком пищи был теперь он, а готовили они вместе, помогая друг другу.
Так же, помогая друг другу, они сплели из бересты и ивовых прутьев верши. Правда, красотою их верши не блистали, тем не менее мальчики единодушно решили, что они вполне сгодятся, и, отплыв на лодке от берега, забросили их в воду. Но прежде они привязали к каждой верше узенькую полоску парусины, к другому концу которой была привязана небольшая деревяшка. Плавая на поверхности воды, она должна была указывать, где находится верша. Мальчики очень гордились плодами своих трудов и были уверены, что наловят уйму рыбы.
Однако их ожидало горькое разочарование — в верши ничего не ловилось. Изо дня в день они вброд или на лодке отправлялись их проверять и не находили ни единой рыбины. Некому было им объяснить, что в новую вершу рыба не идет. Лишь после того, как верша какое-то время полежит в воде, пропитается ее вкусом, пропахнет илом и водорослями, можно рассчитывать на улов.
Не зная этого, они в конце концов махнули рукой и оставили верши лежать там, куда они нх забросили. Пришлось довольствоваться мидиями, кореньями и зеленью да еще тем, что Арну удавалось иногда подстрелить или поймать. Но пожаловаться на голод они не могли.
Арн перебил почти всех уток, и мальчики их присолили и закоптили. Копченые утки здорово попахивали дымком, но все же это было лакомство, которое оставлялось на тот случай, когда не было совсем ничего другого. Вот так и выходило, что иной раз, когда Арну не посчастливится на охоте, у них был пир с утятиной. Но вообще копченых уток они берегли. Это был их запас на черный день, причем запас, который действительно не портился — они ведь открыли способ добывать соль.
Арн шел с луком вдоль берега фьорда. День выдался на редкость неудачный. Он долго крался за парой крупных грачат, которые, перелетая с дерева на дерево, увели его далеко от дома. Наконец, уже ближе к вечеру, он подобрался к ним так близко, что мог выстрелить. Попасть ничего не стоило, ужин им был обеспечен. Арн действовал спокойно и осторожно. Он поднял лук, оттянул тетиву, прицелился — и тетива, звонко щелкнув, лопнула. Лук распрямился так резко, что отдало в руку, а грачи, всполошившись, с криком улетели в чащу леса.
Арн готов был зареветь от огорчения, но сдержался. Это лето успело его закалить. Он просто повернулся и пошел домой. Что ж, выручат ракушки, это дело верное.