Закрыв ставни, он помедлил на пороге, глядя на свернувшегося клубочком сына. Бобби крепко спал и, надо надеяться, видел во сне что-нибудь очень-очень приятное.
Джейкоб вышел. Джина послушно ждала его снаружи. Брызги дождя окутали их облачком голубоватого тумана. Небо то и дело прорезали вспышки молний. Однако ни дождь, ни ветер не могли затушить пожар, бушующий у него в крови. Джейкоб молча взял девушку за руку и повел к ее спальне. Уже стоя на пороге, он понял, что борьба с собой безнадежно проиграна, и снова привлек Джину к себе.
— Боже, как я хочу тебя! — простонал он, изнемогая под бременем страсти и добровольно наложенного на себя воздержания.
Склонившись к девушке, Джейкоб прильнул поцелуем к губам, что она охотно ему подставила. Губы были мягкими, сладкими, влажными от дождя. Ночная рубашка липла к коже Джины. О, как хотелось ему сорвать этот никчемный клочок ткани, ощутить ладонями ее трепещущее нагое тело! Над головой прогремел очередной раскат грома, но Джейкоб его не слышал, так велико было его возбуждение. Сколько под силу вынести мужчине? Жить под одной крышей с этой девушкой — юной, прелестной, лучащейся красотой. Девушкой, что сумела понравиться всем в доме, если не считать ревнивой Вирджинии. Девушкой, что смогла возвратить душевный покой измученному ребенку. Жить с ней под одной крышей, изо дня в день общаться с ней, встречаться за обеденным столом и, ложась спать, постоянно видеть ее облик за крепко сомкнутыми веками.
На миг прервав поцелуй, чтобы дать ей вздохнуть, Джейкоб вдруг краем глаза заметил, что в дальнем конце балкона что-то движется… Женщина. И она шла к ним. Нельзя было терять ни секунды. Сейчас был не самый подходящий момент для бурных сцен. Схватив Джину на руки, он внес ее в спальню.
— В постель! Живо! — шепнул он с такой настойчивостью, что девушка машинально повиновалась.
Она совсем уже ничего не понимала. Для банальной сцены совращения голос Джейкоба, пожалуй, звучал слишком трезво и резко, что уже само по себе было странно после столь страстного поцелуя. Несмотря на то что промокла до нитки, Джина улеглась на кровать, недоуменно глядя, как Джейкоб торопливо закрывает стеклянную дверь и запирает ее на щеколду.
Покончив с этим, он бесшумно отступил в темный угол и растворился во мгле. А еще через миг за стеклом бесшумным призраком вырос чей-то силуэт. С губ Джины едва не сорвался крик, но, на счастье, испуг был настолько силен, что она не могла даже кричать.
Телма! Страх девушки сменился отвращением.
Она повернулась на спину и прикрыла глаза, притворяясь спящей, но из-под опущенных ресниц поглядывая на дверь. Комнату осветила новая вспышка молнии. Телма прильнула к стеклу, напряженно вглядываясь внутрь. Невероятно, но ручка двери повернулась, а сама дверь легонько задергалась взад-вперед. Незваная гостья стремилась войти. Девушка невольно зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Телма уже исчезла.
Дрожа всем телом, Джина вскочила с кровати и бросилась задергивать занавески на окнах и двери. Впервые в жизни она чувствовала себя так мерзко.
— Неужели ваша жена и в самом деле рассчитывала найти вас в моей постели? — яростно бросила она, поворачиваясь к смутно вырисовывающемуся в углу высокому силуэту.
— Моя бывшая жена, — поправил Джейкоб и неожиданно начал смеяться, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться во все горло. — По части бесстыдства эта женщина кому угодно даст сто очков вперед.
— Да она просто ненормальная, — выдохнула Джина. — Родного сына видеть не спешит, а вас среди ночи по чужим постелям ищет. И что нам теперь делать — ждать, пока она попробует подобраться с другой стороны?
Джейкоб покачал головой.
— Надеюсь, вам хватило бы благоразумия запереться.
— Да. Я сделала поправку на нее.
Он кивнул с таким видом, будто все понял.
— Боюсь, время разумных разговоров с Телмой прошло. Я на грани того, чтобы силком выдворить ее из дому.
— Она заставила вас много страдать, да?
— Да, но больше всего Бобби. — Голос его был тускл и невыразителен.
— И что нам теперь делать? — еле слышно прошептала Джина.
Лицо Джейкоба вмиг переменилось.
— Уж я-то знаю, чем бы предпочел сейчас заняться, — с мрачным юмором отозвался он. — Снял бы с вас эту ночную рубашку… и как следует растер полотенцем.
По телу Джины пробежал холодок.
— Я не ребенок!
— Это вы мне говорите? — Смех его звучал чуть резче, чем следовало. — Что ж, раз этот вариант исключается, я бы не отказался выпить глоточек чего-нибудь покрепче.
— Боюсь, мне нечего вам предложить, — пожала плечами девушка. — Наверное, оно и к лучшему, а то вдруг и мне бы захотелось выпить. А вот рубашку переодеть и вправду нужно. — Она направилась в ванную, но вдруг почувствовала резкую боль в ступне и, сдавленно ахнув, остановилась. — О нет!