Сумку отнимают. Шаловливые рученки КИБэшников шарют в моем хамелеоне. Изымают все. Не трогают только "Миф..." в подкожном кармане - пусть только попробуют отыскать! - да сенсор связи под ногтем большого пальца левой руки. Как прессер, я совершенно голый. Как шпион... почти. Как искатель свободы - при полной аммуниции. А вот если мне мозги вышибут или в бедровый карман залезут, последний окончательно сдаст позиции.
Прежде чем дотащить меня к фургону, пасущемуся на проселочной дорожке, меня несколько раз бьют в спину. Каждый удар отзывается в теле узкой но пекучей болью, а в рядах КИБэшников - бурными обсуждениями. Не на социмперском. Или на искусственном - КИБэшном, - или на неизвестном мне. Но потом я прислушиваюсь и узнаю его: древний, давно забытый в метафедерации проект "эсперанто". Конечно, для коммунистической страны, идеал которой - противоположность идеала Метафедерации, объединенный язык - норма. В Метафедерации с этим оказалось попроще - все языки принялись к концу двадцатого века активно заимствовать лексику из латыни и греческого, поэтому к концу двадцать первого стали едва отличимы. Основа та же наклонность различная: от англо до славяна...
Итак, меня запихивают очередным ударом в спину в недра неприметного фургона без надписей. Без надписей снаружи - внутри их оказывается целый талмут настенный. Дверь захлопывается после социмперского "Ублюдок, попался... Не удерешь больше..." и машина трогается. Я спешу приземлиться в потемках на что-то подходящее... Но не нахожу ничего кроме измученной ножом и отполированной чужими задницами канистры.
Сесть я не спешу.
В фургоне сыро и противно. Стенки устало поскрипывают и храпят, реагируя на неровности санта-советского рельефа.
Опираясь плечом на стену, не в силах использовать по назначению руки, осматриваю свою многоколесную тюрьму.
Стены, выкроинные из листового металла и скрепленные по стыкам металлическими лентами, достигают в высоту двух с небольшим метров. Очень и очень просторный фургон. Наверняка расчитанный на многоэтажное заполнение человеческой массой.
Подумать только: целый фургон шпионов!
Дверь выглядит надежно. Конструкторы позаботились, чтобы защита входа/выхода прывышала оную характеристику стен.
Прибито на смерть, не оторвете!
На стене, граничащей с кабиной водителя - малюсенькое окошенце. Но защищено не хуже двери. И наверняка с другой стороны открывается...
То есть, бежать назад или - напротив - вперед мне не разрешили. Остается сидеть и ждать продолжения.
Но я опять-таки не спешу садиться.
Не зря же я упоминал о надписях!
Начиная "смотр" граффити от двери, постепенно перемещаюсь к ней же, делаю круг. Надписи сменяют одна другую, принимая самые необыкновенные формы:
"Не из страны зеленых газонов Мы шпионеры - дети шпионов!"
"Мы едем, едем, едем... в место, откуда не возвращаются..."
"Здесь были Виктор Шпионов и его неосуществившаяся невеста Линна Шпионова..."
"А мне все по фиг, треклятые коммуняры!"
"План побега с Санта-Советы:
1. Пройти сквозь переднюю стенку кузова и завладеть управлением фургона.
2. Совершить налет на штаб-квартиру КГБ с помощью фургона.
3. Приказать Планетарному Совету сдать оружие.
4. Без проблем взять корабль типа "Соляр" и покинуть пределы планеты, не забыв сбросить на нее весь арсенал кобальтовых бомб.
5. Просить убежища у правительства Метафедерации или завоевать Галактику при помощи "Соляра".
P.S. Планом не пользоваться! Это мой шпионский план. Не чапё!
Я им уже воспользовался..."
И еще много таких.
Мне, конечно, стала интересна дальнейшая судьба зодчия сего плана, столь утопического, как и сама идея коммунизма. Как и сама идея Секты...
Но сарказма - предсмертного сарказма! - в этих посланиях последователям не занимать. Единственное, что почти все они написаны на социмперском...
Кроме одного. Оно - чистый метаязык:
"И ты здесь. Наконец, хоть один настоящий, а не подставаной, шпион! Погрустим над судьбой?.."
Земляк? Надо же... Подхожу к посланию и усердно всматриваюсь в текст. Выцарапан в неломкой зеленой краске, как большинство из имеющихся в фургоне. Еще бы: вс пишущие предметы отобрали, а руки скованы наручниками за спиной...
- Не проблема, - кряхтя приговариваю, пока удается опустить руки и забросить в их кольцо ногу. Такую же манипуляцию произвожу со второй ногой. Наконец, руки оказываются впереди.
Наручники надежные. Во-первых: отсутствует цепь, во-вторых:
замок не кодовый и не дактиль - механический. Такой вряд ли взломаешь. А вот края захватов острые и удобные для вышкребания. Ими я и решаю воспользоваться.
Подхожу к стенке с надписью на родном метае и принимаюсь писать чуть ниже. Первые буквы даются сложно - "резак"
соскальзывает, - но потом удается исправиться и закончить надумонное. Отхожу на несколько шагов, чуть не падая при очередной тряске, и, вытерев рукавом пот со лба, читаю:
- Погрустим над свободой.
И, довольный собой, оседаю на канистру.
Все следующее время поглядываю на ноготь.
Как соблазнительно он выглядит! Даже не подозревал, что столь ороговевшая часть тела может быть привлекательна!
Единственная ниточка, связывающая меня с внешним, спасительным миром. Единственный связной между мной и Оружием.
Но использовать его сейчас, подозвать корабль и сесть в модуль не могу. Фургон постоянно меняет местоположение. Да и корабль движется медленно по местным масштабам. Плюс, опасность, что модуль расстреляют на пол-пути...
Я пытаюсь цепляться за самые незначительные выступы, но теории, выдвигаемые мной, кажутся настолько неосуществимыми при единственной попытке. Достаточно оступиться, чтобы все пошло птероподу под хвост.
Всего с момента моей поимки проходит приблизительно полтора час обьективремени, когда фургон делает несколько остановок, и на последней из них дверь моей тюрьмы открывается.
**** **** ****
А потом начинается концлагерь. Точнее, мои первые часы в шпионском концентрационном лагере. Море самых неприятных ощущений и град негатив-флюидов. Еще больший подогрев ненависти к властимущим во всем мире.