— Всё, отодвигаю диктофон подальше, Ванечка.
— Люди, называющие себя психологами, объясняют смех на похоронах желанием защититься от происходящего. Да, может быть, если есть возможность защищаться, надо защищаться любыми возможными способами. У меня есть несколько товарищей, которые стали для меня примером неиссякаемого оптимизма. И мама у меня была такая. Мама прожила тяжелейшую жизнь, и я не мог объяснить себе, и до сих пор не могу объяснить этого, — я никогда не видел маму в плохом настроении. Я же сам балансирую между чудовищной апатией и унынием, в которые могу свалиться в одну секунду, накрутив себе в голове миллионы вариантов и схем, и единственный способ оттуда себя достать — попытка на всё смотреть более-менее несерьезно. Иногда это получается, иногда не получается. И я не тот человек, который скажет: «Вот пришло горе в твою семью — посмотри под другим углом на это! Не надо, не унывай! Всё хорошо!» Я совсем не такой.
— Семья, я так понимаю, твой тыл, где ты можешь отпустить себя и расслабиться.
— Моя семья… Не то чтобы я приходил домой, надевал валенки, забирался под печку и просил, чтобы мне туда сырники закатывали. Такого нет. Я могу тебе сказать, в жизни, в семье я практически ничем не отличаюсь от того человека, который находится на сцене или на телеэкране. Я не могу себе позволить многого в семье, я не могу сидеть, надувшись как мышь, обидевшись на всех.
— А мне кажется, сегодня ты можешь себе позволить всё — и в жизни, и на экране.
— Экран и так увеличивает, а если еще надуваться как мышь на крупу, то не каждая диагональ сможет вместить мое лицо. А что касается дома… Конечно, друзья, товарищи, семья, жена, дети, родители — ну для кого это не тыл? Ну, Вадик, не тебе же говорить о противоположном. Конечно, это есть, и это самое главное. Что может быть важнее семьи, детей? Не знаю. Сначала дети, семья, а уже потом идут золотые часы и внедорожники.
— Ваня, ты, конечно, абсолютный трудоголик. Ты вообще успеваешь следить за тем, как растут дети, или всё только со слов твоей жены Наташи?
— Конечно, бывает стыдно в тот момент, когда я прихожу домой поздно вечером и понимаю, что я, например, не видел одну из дочек последние два дня. Потому что она рано встает в школу — я еще сплю, а когда она возвращается — я на работе. Конечно, мне страшно не хватает этого общения и хочется себя изменить. Но есть какие-то вещи, которые я могу изменить, а есть вещи, которые я изменить не в силах. Безусловно, я слежу за развитием детей не только по рассказам моей жены. Как-то мы всё успеваем. Но я помню времена, когда работы не было, до сих пор помню это ощущение. Хорошо помню, например, как я приезжал на кастинг на канал НТВ, как я разговаривал с руководством канала и им говорил: «Я вот, знаете, ведущий, не хотели бы вы…» Грустно это было, Вадик.
— Действительно, грустно.
— А какая у меня была история, когда меня утвердили в программе «Фактор страха» на канале НТВ! Всё, договорились, гонорар обсудили, надо было на два месяца лететь в Аргентину. «На два месяца в Аргентину» — это же так здорово звучит! И я уже думал прямо: ой, всё, канал НТВ, «Фактор страха» — начинается большая, взрослая жизнь. Я договорился с каналом MTV, на котором тогда работал. Потом были сборы, какие-то пробы, и на пробах я что-то стал доказывать. Что-то мне не понравилось, и я стал спорить. Продюсеры повели себя странно. После того как я съездил в Ленинград, попрощался с мамой, с бабушкой, с папой, сказал им, что улетаю на два месяца в Аргентину… Я приехал в «Останкино», захожу в дирекцию развлекательных программ канала НТВ, там сидит руководитель этой дирекции и говорит мне: «Иван, вы знаете, мы приняли решение… В общем, вы не едете». Я ходил три дня потрясенный. Мне казалось, это несправедливо, я думал: ну почему же? У меня даже виза есть в паспорте! Я никогда не был в Аргентине. Потом я выяснил, что в Аргентину вместо меня едет Володя Турчинский. И когда я потом посмотрел эту программу, я понял, что, конечно, Володя удачно в ней смотрится. А через некоторое время я познакомился с создателями программы «Народный артист» Серёжей Кордо и Таней Дмитраковой и стал ведущим этой программы. И понял, что вот она, моя программа, которую я и должен вести.
— А вскоре начались проекты на Первом канале…
— У меня был переход с канала «Россия» на Первый канал, запуск шоу на Первом канале, это были такие нервы… Сегодня я уже научился отказываться, научился говорить нет. Ты знаешь, самое важное — не научиться отказываться, а научиться не переживать, если ты вдруг сидишь дома и понимаешь, что тебе никуда не надо бежать. Или, сидя в отпуске на каком-нибудь пляже, через четыре дня не думать: «Боже мой, я ничего не произвожу уже четыре дня!» Вот это самое главное. Я вообще очень люблю свою работу, ничего не могу с этим поделать. Надеюсь, что это видно.