Застыл в своей позе и одноглазый волк, способный легко сразить даже медведя. Дамексус с ужасом смотрел в глаза выжившего Граниира, в которых всё также играли молнии. Он хорошо знал младшего наследника рода Торвандори, ведь служил Зелгиосу ещё до рождения его первенца. Глава охраны рода, без которого никогда бы не удалось устроить переворот. Именно он отравил еду на последнем ужине.
Теперь Дамексус стал уже генералом. Пусть он и служил Адриону и роду Торвандори, но главу охраны после такого новый глава семьи всё же предусмотрительно сменил. Предавший однажды всегда предаст снова, таких людей лучше держать подальше от столь важных постов. Пусть лучше играется в защитников Эдема на границе мира, подальше от самого Эдема.
От увиденного в Дамексусе появился страх. Он знал, что сделал, он боялся ответить за содеянное. И он понимал, что среди собравшихся очень много недоброжелателей Адриона Торвандори, которые пусть и молчали, но ничего не забыли. Резня по среди Эдема задела интересы слишком многих. И даже если вдруг все почему-то останутся в стороне, то остаётся непосредственно сам Граниир.
Но вперёд среди всех вышла лишь неприметная воительница, имени которой никто не знал, как и лица, скрытого за маской. Она задала лишь один вопрос:
— Как тебя зовут, сразивший Свободного?
Она спрашивала не про уникальные артефакты, созданные в Эдеме. Не про то, откуда неизвестный рядовой солдат знает про традицию высшей аристократии, которая заключалась в безуспешных попытках снять маску с главного врага. Не интересовала её и колоссальная сила, заставившая Свободного на мгновение смутиться и перепутать воина с одним из несущих слово Этия. Она спрашивала только про имя, пока воля епископа сгущалась всё сильнее. И от ответа сейчас зависело всё.
— Лансемалион Бальмуар, кателий проживающий в Саросе, пошедший по пути этириданоса, — Ланс не кричал, но говорил громко, чтобы каждый слышал его.
И это был единственный правильный ответ. Ответ, который дал понять Гильдии, что Граниир помнит о правилах. Ответ, который дал знать духовенству, что не забыты идеалы, написанные самим Этием. Ответ, в котором все услышали уверенный отказ от прошлого имени. Граниира Торвандори больше нет, он умер и даже похоронен собственным братом. Есть только Лансемалион Бальмуар.
И пусть все поняли, что гражданской войны не прогремит, но никто и ничего не забыл. Не исчез страх в глазах предателей, не исчезла ненависть в душах друзей рода Торвандори. Как и никуда не исчез конфликт, он лишь изменил свою форму и перестал быть угрозой для стабильности Эдема.
Этого, пожалуй, больше всего опасался Адрион Торвандори. Ведь после сегодняшних событий уже не стоит рассчитывать на помощь Гильдии или духовенства. Им плевать на этот конфликт, их волновала лишь непредсказуемость выжившего наследника, который мог поехать рассудком из-за предательства и пожертвовать всем ради мести. Но теперь сомнений нет, как и Граниир Торвандори, Лансемалион Бальмуар чтил и следовал как писанным, так и негласным правилам Эдема. Поэтому и публично отказался от своего имени, чтобы пламя ненависти не поглотило творение Этия.
Для этого сюда и явился аристократ. Чтобы заявить о своём решении всему миру, разрушить слухи и внести порядок в хаос из слухов и домыслов. Исчезла неопределенность. Теперь Гильдия видит, что младший наследник не собирается устраивать раскол, а значит и вмешиваться не будет, отложив планы по ликвидации. И это очень важно, ведь даже статус лучшего дуэлиста ничего не даёт, когда за тебя взялась Гильдия. Она обламывала и не таких.
Но в чём же заключается решение второй проблемы? Об этом станет ясно, когда Бальмуар вернётся обратно в свою квартирку в Саросе, где поужинает одним необычайно тихим для такого крупного города вечером.
Глава 21
— Вы поступили мудро, господин Бальмуар, — улыбнулась на прощание девочка.
— И правильно, — согласился мальчик, махнув рукой уже из уезжающей кареты.
И не передать никакими словами той благодарности, которую испытывал сейчас Лансемалион, провожая взглядом Дельдамионов. И дело даже не в том, что они согласились присмотреть за рабами. Это сущая мелочь.
Огромную роль сыграла та встреча на банкете. Беседа с близнецами выбила из равновесия аристократа. Очень тяжело дался отказ от того соблазнительного предложения. Сердце обливалось кровью, обнажились загнанные в тёмный угол воспоминания. Но если бы не та беседа… В битве у Черты, под взглядами генералов и союзников, разделяющих боль утраты… Нет, Лансемалион не смог бы дать такого же ответа. Он бы назвал не своё новое имя, он бы во всеуслышание обвинил предателей, что послужило бы кровавой стычкой на месте же. Раскол пронёсся бы по Эдему, после чего началась бы чистка. И Гильдия убила бы первым именно главную проблему, Граниира Торвандори, а затем и особо ярых союзников вроде Халсу’Алуби. Не исключено, что даже Дельдамионов постигла бы жестокая кара за прошлые связи.
— Господин Бальмуар! Вы вернулись! — Ада сразу же бросилась на шею своему хозяину.
Да, девушка переживала о своём будущем, которое в случае возможной смерти владельца становилось довольно туманным, несмотря на все обещания. Но глупо было бы отрицать, что и сама рабыня уже сильно… даже не привыкла, а привязалась к своему хозяину. Столько жить под одной крышей, так ещё и спать в одной постели. Ничего удивительного в этом не было, но искренность всё равно приятно видеть в проявленных эмоциях. В том числе поэтому Лансемалион и вёл себя со своими рабами по-особенному. Да, иногда приходилось быть жестоким, но в конце концов садистом он никогда не был. И рабы его никогда не смотрели на своего хозяина, как на безумного самодура с кучей комплексов.
Поэтому и давались поощрения, порой выходные, свободное время, а после финансовой реализации вложенных сил рабы могли рассчитывать даже на личные деньги, которые они порой откладывали на покупку собственного гражданства. Хотя чаще они тратили на что-то более приземлённое и простое. Всё же этот момент с личными деньгами наступал достаточно поздно, когда рабы уже успевали понять, что это за место, Эдем. Становится свободным кателием… служа роду Торвандори они жили куда лучше.
С такими условиями рабы и трудились лучше, и верность хранили до самого конца. Но не только эффективностью были продиктованы действия Ланса. Ведь такой подход позволял не забыть нечто кое-что очень важное. Нечто, что отделяет аристократа от жирного гоблина в трущобах. То, что в Эдеме, к сожалению, является редкостью.
— Вроде как я говорил, что вернусь довольно скоро и вполне живым. Неужели ты думала, что меня легко убить?
— Нет, просто… ну…
— Ничего, я всё понимаю.
— А мы, кстати, ужин приготовили. Нека очень старалась, пусть и стесняется выходить, — Ада тут же схватила за руку своего хозяина и повела прямо на кухню. — Вы были абсолютно правы, у неё просто превосходный нюх, а то, как она подбирает пряности… Чудеса да и только!
За столом сидела и хвостатая рабыня, которая уже держала в своей маленькой ручке не какую-то ложку, а самую настоящую острую вилку. Как и ножи находились уже на своём рабочем месте. А сама Нека даже не дрожала от взгляда аристократа.
Также стоит прояснить, что с момента выхода войск из Сароса прошло уже довольно много времени. Ведь ходили армии традиционно пешком, хотя во многом ещё и из-за необычайно высокой стоимости содержания ездовых животных. Кроме того, Эдем мир пусть и малый, но только в масштабах с другими мирами. За одни сутки из Сароса до Черты пешком не доберёшься. И акцент на слове «сутки», двадцать четыре часа. А солдатам ещё и поспать нужно, и поесть, и немного отдохнуть, даже от заката до рассвета идти без остановки н е получается.
В результате поход туда и обратно растянулся. Плюс также нужно учитывать время сборов в лагерях у Черты, плюс последующее спасение раненных. Магические заклинания порой, знаете, могут горы снести и под завалом погрести ещё живых людей. Плюс ещё нельзя сразу домой пойти, нужно снаряжение вернуть и получить в тык от интенданта за порчу дорогостоящего обмундирование, стоимость которого будет вычтена из жалования, а служить для выплаты придётся минимум пятьсот лет. Ну либо можно просто отдать неплохой такой артефактный посох, полностью заряженный энергией, что как бы тоже не дурно.