— Эта баночка крабов, — говорит он, — я вас попрошу, дайте-ка ее сюда.
— Какая баночка крабов? — лепечет дама, заливаясь краской.
— Я видел, как вы украли банку крабов, признайтесь лучше сразу, не стоит тянуть время.
— Я ничего не брала, — говорит дама, разражаясь слезами.
— А грудь-то у вас какая полная, — язвительно замечает хозяин.
— Да, полная, — всхлипывает дама, — меня еще в школе всегда дразнили за то, что у меня большая грудь.
— Ну ладно, может, все-таки кончим ломать комедию, — обрывает ее хозяин, но дама со слезами клянется, что она ничего не брала, и тогда он тянется к телефонной трубке, говоря, что в таком случае вынужден призвать на помощь уголовную полицию.
Если б он просто сказал «полицию», вполне вероятно, дама продолжала бы еще какое-то время отпираться, но выражение «уголовная полиция» повергает ее в панический ужас, оно ассоциируется с безжалостными допросами, пытками и сырыми одиночными камерами — нервы не выдерживают, она сует руку за пазуху и достает крабов.
— Весьма благодарен, — говорит владелец магазина, — с вас 6,98.
Даме остается вынуть кошелек и расплатиться, хотя, возможно, крабы ей совсем не по карману, если за них надо платить, а возможно, она вообще равнодушна к крабам, просто слишком велик был соблазн хоть чем-нибудь да поживиться, а тут как раз подвернулась эта банка. Но она не смеет отказаться от покупки, она отдает шесть крон девяносто восемь эре и, кроме того, подписывает бумагу, в которой признает себя виновной в похищении банки крабов стоимостью 6,98 кр. и подтверждает, что поставлена в известность о немедленной передаче дела в полицию в случае повторной попытки воровства. Рыдая в голос, она покидает контору супермаркета. Вот как бывает.
Но сегодня день выдался неудачный: до сих пор не выловлен ни один преступник, и хозяин магазина совсем было отчаялся, как вдруг запахло добычей. Он давно уже приметил у себя на экранах какого-то странного человека, который ходит с тележкой по залу и совсем ничего не покупает. Берет в руки разные продукты, рассматривает их и кладет обратно на полку. При этом он то и дело настороженно поглядывает по сторонам с выражением, которое заставляет усомниться в чистоте его намерений, но пока он как будто ничего не стянул — если только он не такой ловкач, что ухитрился сделать это незаметно для хозяина. Однако тот не теряет надежды и сверлит глазами телеэкран, внимательно следя за каждым движением подозрительного человека.
И вот наконец-то добыча в руках: в отделе спиртных напитков человек останавливается, берет бутылку, смотрит на нее и вдруг молниеносно сует что-то себе в карман. После этого он спокойно достает очки, делает вид, что изучает цену, и ставит бутылку на место. Правда, хозяин не разобрал, что он такое сунул в карман, но сомнений у него никаких не возникает. На полках лежит множество бутылочек карманного формата с коньяком, виски и джином, они, в сущности, на то и рассчитаны, чтобы можно было сунуть их в карман, и кое-кто буквально так с ними и поступает. Это любимая полка хозяина, он знает, что если не будет добычи в других местах, то уж здесь счастье рано или поздно обязательно ему улыбнется. Человек с пустой тележкой идет дальше, но владелец магазина видел достаточно. Он подзывает своего помощника и показывает ему на экране человека с пустой тележкой.
— Потрудитесь задержать его у кассы и доставить сюда, — говорит он.
— Будет сделано, — отвечает помощник, и они обмениваются недобрыми ухмылками, при виде которых непосвященный подумал бы, что здесь замышляется по меньшей мере убийство.
Лавочник никак не может придумать, что бы ему такое купить. Глупейшее дело — покупать где-то на стороне продукты, когда сам держишь продуктовый магазин, но он не решается пройти мимо кассы с пустой тележкой. Наконец он берет банку сардин за 98 эре, ее можно будет продать у себя за те же деньги, и еще пачку масла. В последний момент он ни с того ни с сего прихватывает баночку карамели, сам не знает зачем, наверно, показалось, что сардин и масла все-таки маловато, вот и взял, что под руку попало. У кассы он выстаивает длинную очередь, ругая себя за то, что даром потратил столько времени да еще и поддержал коммерцию своего злейшего конкурента. Толку от его похода никакого, он не увидел абсолютно ничего, что можно было бы перенять. Методы, используемые в супермаркете, для него совершенно непригодны, и он только еще острее чувствует всю безысходность своего положения.