Осматривая не слишком-то чистые коридоры по пути своего следования, успела сделать вывод, что лира Норра явно нарывается на взбучку. Пусть там — в хозяйской половине игнорирует свои непосредственные обязанности, но по этой грязюке же я хожу, а теперь вон и фейка летать будет, надышимся плесенью всякой, аллергию иномирскую заработаем. Да и вообще, вроде особняк в столице, на сколько подсказала память Дарины, в престижном районе, а внутри хлев какой-то. «Потёмкинские деревни» какие-то, а не особняк уважаемых лиер. Немудрено, однако, какая семейная жизнь, такой и особняк — один фасад.
Помещение кухни тоже подкачало. Темно, грязно, полки и шкафы полупустые. М-да, аристократия, мать её.
— Я думала, ты знатная какая-то, хоть и жизнью обиженная, но вот это, — озадаченно сказала фея, с недоумением оглядывая предстающую перед нами удручающую картину.
— Сама в шоке, — не менее озадачено ответила мелкой. — Может мегаполезная диета от лекаря неспроста была. — Заглянув в котелок с засохшим клейстером, сделала вывод.
Глава 8
Прихватив немудрённую добычу, в виде пары засохших булочек, кусочка сыра и неожиданно бутылки вина, изъятой феей откуда-то из подполья, мы вернулись в мои апартаменты. Про посуду мы как-то в запале экспроприирования и не подумали, захватив только небольшой ножик, которым я отпиливала сыр. Так что в ход пошло полотенце вместо скатерти, а бутылку фея открыла, не вставая с места, махнув рукой. Вот и познакомилась с магией.
— Не тяни уже кота за причиндалы, поведай историю своей жизни, волшебная дева, — подначивала я фею, пока она демонстративно медленно раскладывала себе крошечные закуски.
— Да нечего особо рассказывать, бракованная я, как и ты, — прожевав свою хлебную крошку, отозвалась малышка.
— А я то чего? Нормальная я, особенно раньше была, — возмутилась в ответ.
— Ага, и всегда ты такой импульсивной была? — Хитро улыбнулась фея. Будто насквозь меня видя.
Слова феи задели немного и заставили задуматься. Действительно ведь, что-то с моим эго происходит в новом мире. Я будто не второй шанс получила, а решила красиво его профукать. На все смотрю с примесью злости и азарта, а я ведь острожная. Не без цинизма и жестокости, конечно, иначе бы с любой поддержкой, давно бы сожрали бы и трупик заботливо по норкам растащили. Но что я умела делать на отлично — это держать удар и выжидать, терпения и ещё раз терпение — моё всё. Да что там говорить, я даже расставание с родными и то не оплакала, будто мои эмоции кто-то перемешал с эмоциями Дарины, вот и получился гремучий коктейль из обид, злобы и жажды расправы.
— Рассказывай, — нахмурившись, подвела итог своим размышлениям.
— Кнапассиель я, фея цветочная, стихией земли повелеваю, зеленушку всякую рощу, вот только терпеть не могу я в пчёлок играть да природные красоты часами созерцать, — грустно вздохнув, мелкая начала свой рассказ. — А самое поганое, что я вроде как королевских кровей, поэтому просто обязана быть эталоном духовности. Вот и давили на меня с самого детства, что я обязана то, обязана сё, и никто не спросил хочу ли я сама хоть капельку из предложенного терпеть. Вот я и ушла, по изнанке моталась, много с какими народами пожила и у фейри осела в итоге. С ними весело, — на губах феи расплылась мечтательная улыбка. — Иногда мне кажется, что фейри были бы идеальными помощниками чёрных ведьм, сама посуди — беспринципные эгоисты без налёта ложной морали. Цветочные же фейки хорошо бы белым или природным ведьмам подошли, очень уж похожи тоже. Ну а я и не фея и не фейри, брак один.
— Вот даже не знаю, пожалеть тебя или обидеться. С тобой вроде понятно, ты фейри в теле феи, а я то каким боком в этом круговороте цветов?
— А ты чёрная ведьма, в теле белой. — Ухмыльнулась крошка.
— То есть, по-твоему, я циничная дрянь что ли? — Подскочила из кресла, опрокинув почти нетронутую бутылку вина. — Ну стерва да, ну жестокая местами. А как иначе то? Если воруют, обманывают и на шею сесть мечтают, если слабину покажешь?! — Прооравшись на фею, решила всё-таки объяснить ей, — Иначе не получается, мягкость и воспитание принимают за слабость, сочувствие и сострадание вообще оружие массового поражения в руках лентяев и проходимцев. Я добрая в глубине души, только людям не верю почти, каждый второй старается на моём горбу проехаться, а после пнуть посильнее.
— Вот и я о том же, подруга, — отсалютовала мне фея, появившимся в руках бокалом под размер её ручки. — Никто ведь тебе и не говорит, что у чёрных души совсем нет, просто понимая сути людей больше и храбрость для дачи отпора имеется.